Наследница Нави

— Неправда! У кармических пар любовь взаимная и мгновенная, с первого взгляда, что называется. Вон как у Вити и Милы. Их через час после знакомства женить уже спокойно можно было! А я с Егором уже 4 месяца общаюсь, и он мне даже не нравится! Он мне глубоко антипатичен.

— Ну неправда же, Люба! Ну вспомни, как ты в детстве спрашивала у матери, да не по разу в день, когда же к тебе приедет твой принц. Как ты вслух мечтала о жизни с ним и какой он у тебя будет хороший, самый лучший на свете. Так ведь продолжалось лет до восьми, верно?

— Да, верно, бабуль, а потом я начала взрослеть и стала понимать, что быть заложницей чужой воли нифига не прикольно, этому принцу хренова куча тысяч лет, и он — безжалостный, расчетливый убийца!

— Да нет же! Твоя чистая детская душа как раз-таки истинное чувствовала! А потом ты начала подвергаться влиянию своего кармического отца, который к тому времени набрал уже достаточно сил, чтобы влиять на тебя. И наги вдруг резко стали тебе антипатичны и противны, разве нет?

— Зачем ему, чтобы я ненавидела нагов, если он и придумал этот договор?

— А у него план такой. Он хочет пообещать, да и обещает уже свободу от ненавистного брака. Чтобы ты отвернулась от нас, таких нехороших, и ушла к нему, такому белому и пушистому. Только знай одно. Он все равно рано или поздно выдаст тебя замуж. Не за Егора, так за кого-нибудь из братьев его, а то и за самого Василевса. У него вон место третьей жены свободно. Ты послушай свое сердце, присмотрись к Егору.

Открылась дверь, на пороге замер жених. Меня до глубины души поразил его жалобный взгляд, как у побитой собаки, только что слезы не стояли. Бабушка ласково улыбнулась, пожала мою руку, встала и вышла. Ардонийцы последовали за ней.

Я вытерла слезы, села, гордо расправила плечи и вздернула подбородок. Смотрела подчеркнуто на горящий камин. Еорган подошел, опустился передо мной на колени, взял мои мокрые от слез руки.

— Прости меня, Люба. Мне еще никогда в жизни не было так стыдно, — тихо и уверенно заговорил он.

Не лгал, как ни странно.

— Я осознавал, что поступаю ужасно. Но я хотел защитить тебя так!

Снова не лгал.

— Посмотри на меня, Люба, пожалуйста!

Я упрямо смотрела на огонь.

— Если бы ты только знала, как умопомрачительно ты пахнешь. Как я хочу тебя. И … люблю, — выдохнул жених.

Его руки вспотели от волнения.

Он не лгал, мое сердце закололо странной болью, стало больно дышать, снова захотелось плакать. Самое ужасное, что это была не моя боль, его. Я как ардонийская принцесса чувствовала то, что чувствовал он. Я глубоко задышала, пытаясь справиться с собой, голова закружилась, перед глазами все поплыло.

— Что с тобой, Люба?

Егор встал и прижал меня к себе.

И я впервые вдохнула его запах. Он был горько-сладким, как жженая карамель, приятным, питающим, будоражащим. Хотелось вдыхать его еще и еще, что я и делала. В самом низу все вдруг свело до боли, как тогда, когда он меня первый раз поцеловал, а мне вдруг очень захотелось еще раз испытать это волшебное чувство, когда иголочки по всему телу.

Наги змеи хладнокровные, но от Еоргана шел жар. И даже не от телесной оболочки, от него шла бешеная энергия тепла и любви, он больше не скрывал своих чувств.

Его руки гладили меня по спине, и по ней разливались волны тепла. Нос вдруг жутко зачесался, я отстранилась от жениха и резко встала.

— Я исполню договор. Я стану Вашей женой через 3 года и рожу Вам детей, но в эти 3 года я не хочу Вас видеть, слышите! И охрана мне Ваша не нужна, мой отец в состоянии обо мне позаботится! И деньги Ваши не нужны подавно.

— Хорошо. Я исполню твою волю, суженая моя, — кивнул Еорган, целуя мою руку. — Твои родители не в курсе, я надеюсь, и не узнают.

— Не узнают, — кивнула я.

— С братом поможешь?

— Идем.

Но Виктора, так звали подозреваемого брата, за столом уже не было.

— У Оленьки, его второй жены, начались роды, он поспешил к ней, — пояснил Василевс.

— Как вовремя, однако, — пробурчал Еорган.

— У вас все хорошо? — поинтересовалась проницательная Гедеона.

— Да. Выяснили кое-какие недоразумения, — улыбнулся Еорган, с нежностью глядя на меня.

Мама, заметив это взгляд, округлила глаза. Папа улыбнулся.

— Давайте же выпьем за мир и любовь, — предложил Василевс.

— За мир, любовь, — поддержал отец, а за ним и все.

Все принялись за еду, не забывая искренне хвалить мои старания. Что было очень приятно слышать, особенно от будущих золовок.

— Ты, наверное, курсы будущих жен проходила? — спросила Василиса с хитрой улыбкой.

— С такой большой и дружной семьей, как у меня, нет необходимости в подобных курсах. Я училась всему понемногу с детства, мама учила старших сестер, готовя их ко взрослой жизни, за ними тянулась и я. Так и училась всему понемногу.

— Не представляю вашу прелестную матушку за лепкой пирожков с капустой — покачал головой Георгус, старший брат Еоргана, седовласый суровый мужчина в затемненных лиловых очках.

Но даже через них я увидела плотоядный взгляд, что он бросил на мать. Что меня покоробило до глубины души.

— И очень зря, они у меня самые любимые, — улыбнулась мама, прижавшись к папе поплотнее.