Наследница огненных льдов (СИ)

– Из вод Студёного моря ещё никто не возвращался, как ты не можешь этого понять? Дирижабль уже давно лежит на дне вместе с десятком кораблей и самолётов. Те безумцы, что когда-то вели их на север, тоже считаются пропавшими без вести. Вот только никто не говорит, что они до сих пор живы, просто их тела невозможно отыскать и предать земле. Поэтому ни у кого в здравом уме не возникнет даже мысли причислить шестнадцать членов экипажа "Флесмера" к ныне живущим.

– Но никто и не говорил, что дядя Руди умер. Его ищут. Я слышала, министерство авиации послало на Полуночные острова пять гидропланов, чтобы каждый день они проводили разведку с воздуха.

– Это всё бесполезная трата денег из-за таких же скорбящих родственников, как и ты, – отрезал дядя Густав. – Соблюдение приличий, если хочешь. Искать некого, все следы канули под лёд. А этих горе-спасателей и самих приходится спасать. Слышала, уже три гидроплана совершили аварийную посадку на торосы из-за неполадок на борту. Один даже разбился – отвалились крылья. Сейчас оставшиеся в строю лётчики спасают своих коллег, а дирижабль никто и не ищет. Со дня на день поисковую операцию завершат за отсутствием всяких перспектив и лишних средств в казне. Шестнадцать человек официально так и останутся пропавшими без вести, но если их родственники умны, они пойдут в мэрию и напишут прошение признать своих близких погибшими. Только после этого они получат все причитающиеся им в таком случае компенсации и пособия. И ты, если имеешь хоть каплю рассудка, тоже пойдёшь в мэрию и попросишь признать Рудольфа мёртвым. Вот тогда комиссия назначит тебе нового опекуна.

– Никогда я так не поступлю с дядей Руди! – вознегодовала я. – Он не погиб, он обещал покорить стихию и вернуться!

– Точно ненормальная, – повернувшись к Эспину, сказал дядя Густав, а потом снова обратился ко мне. – Хотя, ты всего лишь семнадцатилетняя девчонка без права подписи. Так что как старший брат прошение о признании факта смерти напишу лично я. И плевать, согласна ты с этим, или нет. Рудольф мёртв, что было ожидаемо. А ты перейдёшь под мою опеку, пока Линда с Олафом не успели втереться к тебе в доверие. Им не терпится поживиться состоянием Рудольфа, уж я-то это знаю. Особенно Линде. Ей же мало того, что она получила при разводе, палец о палец не ударив для приумножения благосостояния нашей семьи. Хорошо, что Олафу хватило ума переманить её на свою сторону и оставить семейный капитал внутри семьи. Вот и ты не упрямься. Переходи под мою опеку, потом выходи за Эспина. Мы никогда не оставим тебя в нужде. Мы всегда будем о тебе заботиться.

Какое шикарное предложение – вечная забота, вечное покровительство. Но если для этого я должна свыкнуться с мыслью о смерти дяди Руди, то я смиряться не собираюсь.

– Поговори ты с ней, – кинул дядя Густав Эспину, после чего демонстративно покинул гостиную.

До чего же нехотя, словно через силу, Эспин поднялся с кресла, чтобы подойти к софе, где я сидела, и опуститься рядом.

– Послушай, – тихим доверительным голосом начал он, не забыв положить руку на спинку в опасной близости от меня, – ну, ведь ты понимаешь, что отец от тебя не отстанет. Так может, перестанешь действовать ему на нервы? Если тебя так пугает брак, обещаю, я и пальцем тебя не трону. Никогда.

– Да ты сама доброта и кротость, – усмехнулась я.

– Я просто смертельно устал от того, что творится весь последний месяц вокруг дирижабля и дяди Рудольфа. Давай уже покончим с этим. В глубине души ты и сама понимаешь, что дядя Рудольф не вернётся. А мой отец всегда будет рядом. Он не даст тебе спуску. Когда тебе исполнится восемнадцать?

– Через девять месяцев.

– За это время он успеет съесть тебя с потрохами. Через месяц ты сама взвоешь и будешь согласна на всё, лишь бы он от тебя отстал. А может, – неожиданно вопросил он, – у тебя есть дружок? В этом всё дело?

Пришлось одарить Эспина презрительным взглядом, чтобы он понял, как сильно меня оскорбил.

– Нет у меня дружка.

Ещё мне хотелось добавить, что я приличная девушка и в чужих кабриолетах с платочком на шее не разъезжаю, но решила благоразумно промолчать. Не хватало ещё, чтобы Эспин подумал, будто я ревную его к угольной принцессе.

– Тогда какая тебе разница, за кого выходить замуж? – резонно вопросил он. – Или ты перечитала бульварных романчиков о большой и чистой любви на всю жизнь? Думаешь встретить её в этом городе? Брось, кузина, так бывает только в книжках. Хотя, если ты и встретишь свою любовь, ты же помнишь, я совсем не против, чтобы у тебя была своя личная жизнь.

Опять это его: "Кузина". И почему меня ужасно раздражает то, как он меня называет? И почему он опять предлагает завести мне любовника? И зачем склонился так близко, что я чувствую его дыхание на щеке? Ну, что за безнравственный тип?

– Пошёл вон, – невольно вырвалось у меня.

Эспин лишь растеряно улыбнулся, отвёл глаза в сторону и через мгновение поднялся с места и направился к выходу. Уже из передней до меня донеслись его прощальные слова:

– Зря ты так, я ведь тебе не враг. Если хочешь знать, я такая же жертва обстоятельств, как и ты.