Наследница Шахерезады

– Я сегодня не взяла с собой тротил, – отговорилась я и выглянула в резиновый рукав, соединяющий лайнер с аэровокзалом.

Там тоже не было ни души.

«Может, люди умерли? Все, а не только один мужичок в туалете? – предположил мой внутренний голос. – Может, пока ты отсиживалась в салоне, случилась какая-то катастрофа вроде нападения злобных марсиан или зомби и все прогрессивное человечество погибло?»

Мне не понравилась эта идея.

Еще больше мне не понравилось слово «отсиживалась». Оно прозвучало как плохо замаскированный упрек в преступном бездействии. Как будто я лично теперь несу ответственность за безвременную гибель прогрессивного человечества, потому что не встала из мягкого кресла лайнера на борьбу со злобными марсианами или зомби. Как будто я могла бы их победить!

А впрочем, может, и могла бы.

Однажды я застала двух самых близких мне людей – подругу и мужа – за оживленным спором о том, какой именно военной техникой можно было бы остановить меня в наступательном порыве. Любящий супруг делал ставку на танковую армию, а добрая подруга утверждала, что понадобится прямое попадание атомной бомбы. Меня очень тронула их вера в мои сокрушительные силы.

На всякий случай поудобнее прихватив сумку (это, кто не знает, прекрасное оружие ближнего боя), я осторожно пошла по рукаву. Никто меня не окликнул и не развернул.

С удивленно округленными глазами и побелевшим от напряжения кулаком я вышла в зал ожидания, где должны были нетерпеливо толпиться в ожидании вылета сто пятьдесят или больше пассажиров авиарейса Вена – Краснодар.

И что увидела?

Пустую стойку, сквозной проем на месте недавно цельной стеклянной стены и за ней – длинную людскую очередь за пластиковыми стаканчиками с прозрачной жидкостью.

Марсиан и зомби видно не было.

– Что, черт побери, тут происходит?! – машинально вопросила я по-русски.

И мне по-русски же ответили:

– Воду дают.

Если бы я не слишком замерзла, я бы сама смекнула, почему это вылет заменен водопоем. Но мозги мои от холода просто задеревенели, и мне понадобилась помощь друга, чтобы понять:

– Вылет задерживается из-за погодных условий!

Ирка сказала это громко и радостно, тоном и мимикой явственно диссонируя с настроением окружающих.

– Я так и знала, что нельзя тебя отпускать одну! – лучась улыбкой, сказала подруга. – Ты даже в Краснодар не долетишь, так и застрянешь в Вене!

– Я вроде не одна тут застряла? – Я огляделась.

Ирка кивнула:

– Нас таких много – застрявших! Полный аэропорт! Видала, какая погодка?

И она с чувством продекламировала:

Метель на взлетной полосе
Все не редела,
И отменили рейсы все,
Во все пределы!

– Какой изощренный плагиат! – восхитилась я. – Как вдохновенно ты тыришь у классика!

– Да? А у какого именно на сей раз? – Подружка не обиделась, а заинтересовалась.

– У Пастернака, конечно!

– Серьезно? Расту! – Ирка горделиво улыбнулась.

Это правда, до сих пор она заимствовала в основном у Пушкина. Я помню строки, посвященные коту, который некультурно делал лужи под дверью:

Тоха, Тоха, ты могуч,
Мочевой пузырь текуч!

Я усмехнулась и поежилась:

– Возвращаясь к разговору о непогоде… У тебя есть что-нибудь теплое?

– А горячительного не хотите ли, девушки? – вмешался в наш разговор какой-то бойкий товарищ. – Есть граппа, это самогонка итальянская, я в дьюти-фри взял на дорожку. Сообразим на троих?

– Фи, – сказала на это моя подруга, но как-то неуверенно.

Видимо, на моем лице при слове «горячительное» появилось выражение робкой радости.

Вообще-то я практически не употребляю крепкие спиртные напитки, но в этот момент была готова проглотить что угодно, хоть зажженный факел, лишь бы согреться.

– Д-д-давайте вашу граппу! – решилась я.

Бойкий товарищ живо метнулся к водопою, вернулся с пластиковыми стаканчиками и ловко наполнил их другой прозрачной жидкостью из пузатой бутыли с красивой этикеткой.

– Ну, за встречу! – сказал товарищ, и мы приняли граммов по пятьдесят. – Я Юра.

– Ирина.

– Елена.

– Ну, за знакомство!

Мы с Юрой опрокинули еще по полсоточке, а Ирка только символически поднесла стаканчик к губам.

Снаружи бушевала снежная буря, но в моем внутреннем мире погода заметно улучшилась. Я согрелась и стала клевать носом.

– Тебе надо поспать, давай я тебя уложу. – Заботливая подруга захлопотала, устраивая бивак на креслах.

– Давай, – сговорчиво согласилась я. – Я только кое-куда схожу и сразу же улягусь.

– Куда ты сходишь?

– Т-с-с-с! Прошу, не заставляй меня произносить это слово! – поморщилась я.

Будь на то моя воля – никогда больше не зашла бы в туалет аэропорта, но естественные потребности – сила могучая, пришлось им подчиниться.

– Сама-то дойдешь? – Ирка посмотрела на меня с обидным подозрением.

Возможно, меня немного штормило. Граппа очень крепкая. Возможно, крепче, чем я.

– Конечно, дойду!

– Тогда я тут останусь, а то кто-нибудь место займет, – разумно решила Ирка.

24 января, 10.55

– О, привет, привет! – закричал, увидев знакомое лицо, маленький Курт.