Наследница Шахерезады

– О боже! – я схватилась за голову. – Это же все объясняет!

Подружка подняла одну бровь.

– Ирка, он маньяк!

Ирка вздернула вторую бровь и вопросительно поморгала.

24 января, 11.20

Рейс на Париж отложили из-за нелетной погоды, и Лизонька приготовилась терпеливо ждать.

– В любой ситуации веди себя типично, – наставлял ее в свое время папуля. – Все бегут – и ты беги! Все сидят – и ты сиди!

До логично следующего продолжения «Все спят – и ты спи!» Лизонька додумалась самостоятельно.

Припарковав защищенную от взлома сумку рядом с креслом, она удобно села, сложила руки и закрыла глаза.

Рядом монотонно бубнили две дамы – шептались, как это водится у русских теток, о чем-то личном.

«О любовниках», – презрительно подумала Лизонька, краем уха уловив интригующее слово «маньяк».

Лизоньку сексуальные маньяки не интересовали. Не так ее папа воспитывал.

Бабское бормотание нагоняло на нее тоску и сон.

24 января, 11.25

– Я думаю, очевидно, что мужик в сортире умер не сам по себе? Потому что кто-то же включил его телефон в режим воспроизведения звукозаписи и составил оригинальный плейлист? Такую шутку мог проделать лишь убийца, – напряженным шепотом озвучила я свои мысли подружке.

– Предположим. И что? – Ирка сохраняла возмутительное хладнокровие.

– А то, что этот убийца – маньяк! – горячилась я. – Если бы он улетел из Вены, как планировал, тут был бы всего один труп. Следующую жертву он убил бы в другом городе или даже в другой стране. Но непогода заперла нашего маньяка в аэропорту, и он совершил второе убийство – такое же, как первое!

– Я не желаю считать этого маньяка нашим, – сказала Ирка. – Как будто мы с ним как-то связаны!

Я укоризненно на нее посмотрела.

– Ну ладно, как-то мы с ним точно связаны, раз никто больше ничего о нем не знает, – сдалась подружка.

Я продолжала смотреть на нее.

– То есть ты хочешь сказать, что прямо сейчас мы заперты в аэропорту с серийным маньяком, убивающим парней в туалете?! – Наконец-то Ирку проняло.

– Причем промежуток между убийствами небольшой, всего несколько часов, и вскоре еще кто-нибудь может погибнуть!

Мы переглянулись.

– Пойдем в полицию? – неуверенно предложила Ирка.

– Ты что? Нет, мне нельзя! Я и без того подозрительная личность, нарушительница визового режима и персона нон грата!

– А если я сама пойду?

Однако видно было, что идти в полицию одной подружке очень не хочется.

В самом деле, участок полиции – одно из тех мест, где особенно остро осознаешь ценность приятной компании.

– Лучше не надо, – сказала я то, что ей явно хотелось услышать. – Полиция ведь очень быстро выяснит твою связь со мной – подозрительной личностью, нарушительницей и персоной нон грата!

– И что же нам делать? Не можем же мы позволить нашему маньяку продолжать свое черное дело!

Тут моя подруженька скосила глаза на кончик носа и скороговоркой пробормотала:

Мело по взлетной полосе,
Во все пределы,
Маньяк сидел себе, как все,
И делал дело…

Потом опомнилась:

– Тьфу, какой он приставучий, твой Пастернак! Я хотела предложить – может, посигналим полиции анонимно?

– Давай подумаем.

Я села поудобнее, замоталась в подружкину шаль и погрузилась в размышления.

Ирка сама думать не стала, понадеялась на меня и принялась вертеть в руках раскладную карту аэропорта, бубня себе под нос, как церковный дьячок.

Краем уха я улавливала отдельные свежие рифмы типа «портЫ – аэропортЫ». Поэтесса явно разрабатывала горячую тему трупов без штанов.

«Проще всего было бы позвонить в полицейский участок с анонимной информацией о трупах в уборной, – наконец подсказал мне решение внутренний голос. – Но звонить надо по телефону, номер которого не выведет полицию на анонимных информаторов. То есть ваши с Иркой мобильники не годятся».

– Знаешь, а ведь здесь, в транзитной зоне, есть офисы авиакомпаний, – задумчиво сказала я подружке. – Ну какие офисы – чисто символические: три стены, вместо четвертой барьер высотой примерно метр двадцать, не выше…

– Для людей, которые успешно штурмовали психушку, это плевое препятствие, – оценила Ирка, с легкостью угадав, к чему я клоню (сказался богатый опыт предыдущих приключений). – Но зачем нам с тобой в тот символический офис?

– Затем, что там есть телефоны и мы сможем анонимно позвонить в полицию.

– А! Понятно. Тогда другой вопрос: на каком языке будет наше сообщение? Ты говорила, полицейские не понимают русского, а мы с тобой не говорим по-немецки.

– Мы с тобой и по-английски не очень, – честно признала я. – Я могу выбирать между церковнославянским и классической латынью, но что-то мне подсказывает, что и то и другое практически бесперспективно. Вот если бы вместо нас с тобой позвонил кто-то немецкоязычный…

– Где ж его взять, кого-то немецкоязычного? – фыркнула Ирка. – Такого, чтобы еще и не растрепал потом, что это мы его подбили на сигнальный звоночек?

– Трепло! – вскричала я с интонацией Архимеда, кричавшего «Эврика!».

– Кто трепло? Я трепло? – сухо поинтересовалась подружка потрескивающим электрическим голосом.