Наследница тела

Стас выдохнул. Спокойно. Он здесь зачем? За Алисой. А ведь стоит признаться самому себе: ему нравится всё это мужское сверкающее. Мундиры, ордена, кресты. Вот эта вся мужская энергия, мужская сила. Он упивался ей сегодня. Ему даже к Алисе не хотелось. Расслабит ведь своей любовью. Алисочка, я благодарен тебе, что ты меня за собой увела, сама того не подозревая. А вдруг удастся что-то изменить?! Да он, как и декабристы, готов жизнью нынешней пожертвовать.

А смогу ли я убить императора, если мне кинжал выпадет? Похоже, случилось чудо: я человек из другого мира, начал понимать людей, живших в девятнадцатом веке. Заразился их настроем. Превратился из скептика в романтика. Не нравится мир – организуем тайное общество, чтобы изменить его. Находим друзей, которым это близко, делимся планами и пьём шампанское. Ах, как хорошо только от этой одной идеи. Как тепло от мысли, что я делаю что-то хорошее для людей, а не только танцую на балу с красивыми женщинами.

Внезапно Стас прозрел: декабристы и делать ничего не собирались, хотя прекрасно знали как. Им хотелось силу свою показать, как Николаше на дуэлях. Николаша, как Стасу знакомые рассказывали, накануне дуэли спал спокойно. Приезжал одетый, как на праздник. А что такое? Убьют, так убьют за правое дело. Он всегда кого-то защищал, говорил правду, не мог не говорить. Ну и получал за это. Но, видимо, ангел-хранитель был у него.

Эх, шашки наголо. Откуда взялось это выражение? Но оно совершенно чётко выражало состояние Стаса. Хорошо то как. Тут такая энергия прёт, что и умереть не страшно. Стоп!

А умирать зачем? Нужно победить! Нет смысла умереть героем, есть смысл героем жить по своим правилам. Вот как бы убедить декабристов, что он знает исход этого восстания. Как сделать так, чтобы восстание превратилось в сражение. Нужно захватить Зимний дворец с тем, кто себя сам императором объявил. Заставить сенаторов принять конституцию.

Вот ведь он здесь попал, словно в детский сад, думал Стас. Вы молодцы, вы образованные, вы дворяне, но знаю-то здесь всё я. И слушать вам надо меня. Ну а как я осмелюсь рассказать про детский сад? У меня были простые родители, которые дали мне среднюю школу по прописке, что во дворе стояла. А дальше отец заболел, и мать попросила работать после школы. Сосед взял на разгрузку контейнеров.

Тогда интернет был ещё медленным. На один клик можно было страницу выучить. Он засыпал. Ставил будильник через час. Вставал и снова к компьютеру. Прочитать чужие слова, что он должен быть сильным. Мать просил с утра разбудить. Контейнеры в булочной разгружал, а в голове пытался повторять, что прочёл. Булки падали на полки, а он видел перед собой слова. Светлое будущее за тем, у кого знания. Стас кучу книг прочёл, прежде, чем наткнулся на фразу: следуйте велению сердца. Он, может и читал её, но не видел. Тогда ночь была. Зима. Он встал из-за компьютера словно пьяный. На часы посмотрел: сколько спать ещё можно, прежде, чем идти грузить. К зеркалу подошёл: мускулы пощупал. Налились. Тело вытянулось, оздоровело. Чего-то хотелось. Ночью снились девочки. Он любил из них каждую в те четыре чеса, что для сна были предназначены.

А утром с тяжёлой головой уже не мог любить, но реагировал, когда к нему кто-то в метро прижимался. Успевал телефончики спрашивать, уже понимая, что пустое это.

Алиса взяла его сразу. Рыжие волосы, засыпанные снежинками. Длинная чёлка набок и локон возле виска, не прибранный в пучок.

И вот раньше, если поругиваясь, то ли на неё, то ли на себя, Стас думал: зачем я здесь? Теперь он совершено отчётливо понял. Каждый имеет право изменить историю, не каждый имеет силу это сделать.

Стас понял, что попался. Это можно сравнить с казино: пока не выиграешь – не отойдёшь от зелёного сукна. Только тут на кону ставка выше: жизнь. А с него ещё выше, за то, что ему знания даны.

Пятерых повесят, больше сотни сошлют, двенадцать женщин поедут за ними. Ему дали шанс их спасти. Но ошибка в том, что никто из них такой судьбы не предвидел. Сколько Стас читал всяких книг, декабристы говорили: мы готовы умереть, если проиграем. А готовы ли они были жить в Сибири, лишившись всего.

Как повторял его друг: карму каждого, тобой убиенного, ты берёшь на себя. Зачем всех убивать, если можно сослать в Сибирь, сгноить в рудниках. Но ум невозможно заковать в кандалы.

Заключённые преподнесут подарок императору. Красивые и умные женщины будут готовы надеть кандалы, чтобы быть рядом с любимыми, вместо того, чтобы танцевать на императорских балах. Они организуют новые общества в Сибири и будут выписывать книги из Парижа. Император проиграл. О декабристах будут снимать фильмы, им посвятят стихи. А есть ли хоть одна песня об императоре Николае?

У них был один день: четырнадцатое декабря, у него тридцать лет правления. Есть хоть одна улица Николая Романова?

− Николай, что с тобой? Ты выглядишь усталым, − спросил Панов.