Наследница врага

Холодные бледно-голубые почти прозрачные глаза с точками зрачков, глаза от которых пробирает дрожь, они неотрывно смотрят на стоящую посреди огромной залы маленькую фигурку в траурном белом платье. Король Игнац II восседает на золоченом троне своих предков. Говорят, ему нет и пятидесяти, наверное, врут: иссушенное, прорезанное глубокими морщинами старческое лицо, редкие, разделенные двумя широкими проплешинами волосы, седая острая бородка клинышком. Так вот у кого Радек позаимствовал форму бороды, да здесь почти у всех собравшихся мужчин такая же борода. «И у Кароля была такая», - глупая несвоевременная мысль. Цепкими длинными пальцами король сжимал подлокотники трона, тело расслаблено, откинуто назад, голова слегка наклонена вправо, на губах играет довольная улыбка - государь забавляется. Вот она, «мышка», дрожит перед ним. Сейчас начнется веселье.

Зал притих. Из рядов пестрых вельмож взгляд невольно выхватывает Зарунского, старик в пурпурном жупане сияет золотом и жемчугом, от прежней сдержанной скромности не осталось и следа. Он в первых рядах, по правую руку от короля, как и все, взирает на Софию с легким любопытством. А вот и истица - пани Дорота Брынская, так напудрена и накрашена, что абсолютно потеряла свой возраст. Да здесь все дамы неопределенного возраста: под толстым слоем белил и румян им можно дать и двадцать, и шестьдесят. Яркие наряды, золото, серебро, драгоценные камни – кричащая роскошь. София с маленьким серебряным крестиком на шее, в старомодном, расточенном под растущий живот платье свекрови выглядит здесь как-то нелепо. Она одна в этом людском море.

- Так это и есть жена Каменецкого? – приподнял король правую бровь.

- Она, - подтвердил Зарунский.

- Знаешь ли ты, вдова, что твой покойный муж – дважды изменник? – а голос у Игнаца твердый, стальной.

- Нет, государь, - как можно увереннее и громче произнесла София, низко кланяясь.

- Нет? Я не пойму – это наивность или наглость? - повернул голову король в сторону вельмож.

На лице Дороты заиграла ликующая улыбка.

- Государь, моего мужа оклеветали. Он говорил мне, что верен вам, я могу в том поклясться, - София торопливо осенила себя распятьем.

- Ты - жена Каменецкого, и при этом говоришь, что он был мне верен! А знаешь ли ты, что я не дозволял ему жениться? Ты, ничтожная ладка, спишь в постели моей сестры и говоришь, что твой муж был мне верен! – Игнац, раздувая ноздри, подался вперед, пальцы еще сильнее вцепились в подлокотники. – Верный мне шляхтич привел свою бабу на место моей Изабеллы?!

По залу прокатилось поддакивающее злое осуждение.

- Пан Каменецкий не виновен, я его соблазнила, - побелевшими губами проговорила София.

- Ты что? – замер Игнац.

Кароль мертв, ему уже нельзя помочь, зачем ты втаптываешь себя в грязь – шептал разум. Он невиновен, и я буду его защищать – шептала глупая любовь.

- Я его соблазнила, - громко повторила София, - ему, как благородному человеку, пришлось на мне жениться. Простите, государь.

В толпе пошли смешки. Дорота презрительно скривила губы.

- Вот как, - хмыкнул король, опять откидываясь на спинку трона, - зачем вы это сделали, дитя мое? - неожиданно мягко произнес он.

- Влюбилась.

- И все?

- Все.

- Плохо же вас воспитывала матушка, если для вас этого достаточно, - глаза Игнаца сузились в щелочки.

- Она давно умерла. Государь, Кароль был невиновен, он в предсмертном письме мне так и написал. Зачем врать человеку на смертном одре?

При слове «письмо» Зарунский как-то странно дернулся.

- Он изменник, об этом мне сообщили надежные люди. Ваш муж перешел на сторону моего братца-иуды.

- Мне об этом ничего не известно, - пожала плечами София.

- И чего вы желаете, пани соблазнительница? – насмешливо бросил Игнац.

Его опять поддержали дружным смехом.

- Владения моего мужа для моих будущих детей.

- Пани Каменецкая утверждает, что у нее будет двойня, - вставил Зарунский.

- А говорите - любовь, - фыркнул король. – Всем нужны лишь земли и титул.

- Я не знала, что он князь, я вообще не знала кто он, я бы не позволила себе, если бы знала… - София сделала жадный вдох, - но теперь мне нужно обеспечить моих детей.

- Не знала? Верх распущенности! – решилась подать голос Дорота.

- Это правда, государь, я могу подтвердить, - из толпы выскочил белокурый юноша.

- Куда ты, Ярек? - пытался его удержать другой полноватый парень.

- Объясните нам, пан Ковальский, - холодно произнес король.

- Это правда, государь. Вы ведь в девичестве пани Луговая, так? – обратился юноша к Софии, сверкая голубыми глазами.

- Да, - растерянно произнесла она, с опаской глядя на самозванного защитника.

- Так вот, она думала, что он простой шляхтич. Пан гетман, ну тогда еще гетман, когда мы ночевали у Луговых, велел не называть своего имени. Нас мало было, и он опасался в незнакомом месте открываться, его там не жаловали.

- Сам виноват, - нахмурился Игнац.