Наследный принц Андрюша

Возле меня кто-то присел. Я слегка приоткрыл и скосил глаза. Рядом со мной сидел Матвей. В руке он держал кулек с пирожками.

— Подкрепись,— предложил он, и сам первый взял пирожок.

— Да я только что ужинал,— отнекивался я, но от пирожков шел такой одуряющий запах, а Матвей так аппетитно хрустел, что я не выдержал и потянулся рукой к кульку.

— А я проголодался,— признался Матвей, уписывая за обе щеки пирожки.— Целый день на ногах…

— Слушай, зачем эта… Я чуть не произнес «дешевая», но сказал: — …киношная конспирация? Эти таинственные встречи?

Признаться, с той самой минуты, как позвонил Матвей и позвал меня, на ночь глядя, на улицу, я не испытывал большой радости. Конечно, меня снедало любопытство, отчего Матвей так поспешно покинул мой дом и где он пропадал целый день, но, честно говоря, я вполне мог подождать и до утра.

— Мы ступили на тропу войны,— Матвей сурово поджал губы.— И должны быть ко всему готовы. Противник коварен и способен на все.

Я почувствовал, как моя душа стала стремительно приближаться к пяткам. Честно говоря, все эти два дня, с той самой минуты, как Андрюша рассказал, что ему угрожает мафия, я жил надеждой, что все самым чудесным образом переменится. Знаете, как во сне бывает? Приснятся всякие ужасы, страхи, в общем, черт знает что, а проснешься утром в холодном поту,— и, оказывается, ничего этого на самом деле не было, ты зря боялся. А тут, судя по всему, я не зря боялся.

— Бледнолицый больше не появлялся? — спросил

— Кто? — не понял я.

— Ну, посредник, связной,— скривился Матвей.

— А, Гоша,— вспомнил я.— Нет, не появлялся.

— Давай пройдемся,— сказал Матвей.

Я видел, что он устал. Наверное, давала о себе знать нога. Но я понимал, что он хочет уйти подальше от «сонного царства».

Мы встали и неторопливо побрели из зала в зал. Нас толкали, мы уступали дорогу. Матвей взял меня под руку, и со стороны мы, наверное, выглядели парой старых друзей, которые в ожидании поезда прогуливаются и мирно беседуют. Нет, что ни говори, а Матвей был великим конспиратором.

Как я и предполагал, нога Матвея в тот день, когда он столь поспешно сбежал из нашего дома, не беспокоила. А прикинулся он больным с единственной целью — выйти из дома раньше бледнолицего Гоши и проследить, куда он пойдет. Сбило Матвея с толку, что бледнолицый вышел не один, а вместе с Андрюшей. Они какое-то время постояли, весело переговариваясь, а потом пожали друг другу руки. И бледнолицый отправился на остановку автобуса. Матвей пошел за ним и успел вскочить в автобус в последний момент. За ним тут же захлопнулись двери, прищемив ему плащ.

Весь вечер Матвей следил за бледнолицым. Тот побывал в двух ресторанах. Входил он не с парадного, а с черного входа. На следующий день бледнолицый отсыпался до обеда, а Матвей караулил его у подъезда. Проснувшись, Гоша отправился на рынок, потом в магазин и, в конце концов, в ресторан. И всюду что-то кому-то передавал, что-то от кого-то получал.

— Бледнолицый — мелкая сошка,— скривился Матвей, словно проглотил горькое лекарство,— но он связан с нехорошими людьми… Я эту публику знаю… Я сперва думал, что это детские игры, фантазии Андрея…

— Я тоже думал, что фантазии,— торопливо произнес я и спросил: — И что ты собираешься делать дальше?

— Продолжать наблюдение за бледнолицым,— как давно решенное, высказал Матвей.— Ну и за теми, с кем он общается…

— А они тебя, как это сказать, не засекли? — с тревогой за друга спросил я.

Матвей рассмеялся.

— Ты забыл, кем я был в войну? Да еще не родился жулик, чтобы меня засветить…

Я, конечно, помнил, кем был Матвей в партизанах. Он был отчаянной храбрости разведчиком. Лучшим в отряде. Из любых передряг выходил сухим. Я ему тогда страшно завидовал. Но на задания меня не посылали. К началу войны я успел окончить два курса мединститута и в партизанах стал врачом. Работы хватало…

Правда, я подумал, что тогда Матвей был молодым, горячим парнем и обе ноги у него были целыми и невредимыми…

— А может,— я сглотнул слюну и оглянулся по сторонам, не следит ли кто-нибудь за нами,— все-таки обратиться в милицию?

— Еще не пришло время,— твердо произнес Матвей.— У нас нет неопровержимых фактов, доказательств. Да в милиции просто подымут на смех двух выживших из ума стариков! И будут абсолютно правы…

Но я, как застоявшийся конь, рвался в бой.

— Тогда давай вместе вести наблюдение за бледнолицым,— робко предложил я.

Матвей отрицательно покачал головой.

— Ты должен сидеть дома. Если кто-нибудь зайдет к Андрею, сфотографируй его…

— А я фотоаппарат оставил на даче,— спохватился я.

— Сфотографируй — это значит запомни приметы незнакомца, и главное, особые приметы, ну там нет одного глаза, шрам на щеке и тому подобное,— наставлял меня Матвей.— Твоя задача — не отлучаться из дома, слушать разговоры Андрюши по второму аппарату…

— Ты хочешь сказать — подслушивать,— у меня задрожал от волнения голос,— но разве ты не знаешь, что подслушивать — нечестно, некрасиво…

— А они с нами — честно, красиво? — оборвал меня Матвей, и я вынужден был прикусить язык.