Наследство

Я позвонила Кларе. В голове звенело, чувство было знакомое – оно часто у меня возникало, когда я общалась с Астрид. Я думала, будто взрываю бомбу, а она делала вид, будто я пугаю ее «козой» из пальцев. Мне казалось, будто я заношу над их головами топор, а Астрид вела себя так, словно я размахиваю у нее перед носом пластмассовым ножичком. Ни страха передо мной, ни уважения ко мне я не замечала. Она вообще не воспринимала меня всерьез. «Астрид хочет всем рулить, – сказала Клара, – хочет, чтобы вы обсуждали то, что она напишет, а не то, что написала ты».

Я добралась до дома и проехалась по усыпанной снегом дорожке. Теперь все увидят, что я дома. Мейл от Астрид я открывать не стала – я собиралась удалить его, не читая, как она удаляла мои мейлы. Хотя она, наверное, лгала, да, скорее всего, лгала, значит, и я могу солгать.

«Всем привет!» – так начинался мейл от Астрид, после чего она извинилась, что не давала о себе знать, но это потому, что была в отъезде. Так как раньше она свое мнение не высказывала, то напишет обо всем подробно сейчас. Главное для нас сейчас – это слушать друг друга, поэтому она тоже считает себя обязанной изложить свою точку зрения.

«Ситуация сложилась крайне неприятная», – писала Астрид. И сначала она очень сердилась. Насколько она понимает, первичной причиной конфликта стали чересчур низкие взносы, однако впоследствии недопонимание, недоверие и недостаток общения породили обвинения и обиды, и обстановка накалилась. Чтобы найти решение, следует вернуться к отправной точке: сумме взносов. Однако прежде чем она предложит свое решение, ей хотелось бы прокомментировать слова Борда о родителях.

Астрид писала, что не согласна с тем, будто отец и мать несправедливо отнеслись к нам и обделили нас в завещании. Напротив – они хотели разделить наследство между всеми поровну. В последние годы она провела с родителями немало времени, и они постоянно это повторяли. О том же говорится и в завещании. Они много раз радовались, что имеют возможность оставить детям наследство. Поэтому Астрид полагает, что мы должны осознавать, насколько нам повезло, и благодарить за это родителей. И поэтому она очень расстроилась, став свидетельницей гнева и злобы, обрушившихся на головы отца и матери. «Все мы несовершенны, – писала она, – и каждый может ошибиться. Мама с папой – не исключение». По словам Астрид, она сама совершала ошибки, да и мы все наверняка тоже. Ей печально смотреть, как расстраиваются родители оттого, что мы ссоримся из-за ценностей, созданных не нами самими, а появившимися в результате их долгого и нелегкого труда.

«Математическая справедливость очевидна, когда речь идет о деньгах, – писала Астрид, – но в отношении дач дело обстоит куда сложнее. Тем не менее подобные конфликты вполне решаемы, и наиболее распространенный способ – это установить рыночную стоимость дач и выплатить денежную компенсацию тем, кто не наследует сами дачи. В том, что родители решили передать дачи им с Осой, нет никакой несправедливости, если при этом мы с Бордом получим компенсацию. Основная задача – установить рыночную стоимость недвижимости. Многое свидетельствует о том, что первая установленная сумма взносов оказалась чересчур низкой, хотя они специально пригласили сертифицированного оценщика. Сейчас можно лишь сожалеть, что сумма была назначена лишь единожды, потому что это стало причиной усомниться в родительских намерениях и поводом обвинить мать с отцом в несправедливости.