Наследство

– Конечно, – с сарказмом кивнула женщина. – Ты же теперь здесь хозяйка. Просто если бы я заранее была в курсе твоего желания осмотреть дом, некоторые его помещения привели бы в порядок, они не находились бы в таком пугающем запустении. Бассейном давно не пользуются.

– Я поняла. Поначалу думала, что здесь подвал или какой-то запущенный склад. Признаться, у дома весьма странная планировка.

– Не я его строила, милочка. Что имеем, то имеем. Особняк местами похож на лабиринт, и в нём с непривычки легко заблудиться.

– Ага. Просто «Красная роза»… снаружи дом выглядит компактным. Как внутри него всё это помещается?

– Он имеем квадратную форму. Она обманчива. Помещения кажутся компактнее, чем есть на самом деле. Нечто вроде оптической иллюзии.

– Я так и подумала. Однако – зачем строить бассейн позади часовни?

– Об этом тебе было бы лучше спросить у Гая, – с натянутой улыбкой проговорила Сибил.

– Непременно спросила бы, будь мы знакомы. Здесь есть что-то ещё?

– Парилка в другом конце. Хочешь взглянуть?

Не дожидаясь ответа Сибил прошла вдоль края бассейна до очередной металлической двери. Толкнув её, открыла проход в квадратное помещение протяжённостью футов десять, всю облицованную кафелем. Вдоль стен тянулись деревянные скамьи, на полу, как сброшенная змеиная кожа, тянулся шланг, соединённый с краном.

От одной мысли, что тут можно было купаться, становилось нехорошо. Атмосфера была, как в морге. Всё дышал запустением, мраком, темнотой. Купаться в таком месте казалось Коре даже большим извращением, чем снова нырнуть в Ночной пруд.

– Хотите посмотреть что-то ещё? – выгнула ухоженную бровь Сибил.

– Да. Коул говорил о портрете первой владелицы особняка. Можно на него взглянуть?

– Конечно.

Они вновь вернулись назад, чтобы подняться по лестнице на второй этаж, правда, совсем в другое крыло, не в то, куда поселили Кору. И снова – арка, и очередной просторный зал, скорее даже, галерея, за ней; покрытые парчой стены, портьеры цвета красного вина. Во всём этом доме не было ни кусочка современной лёгкости и лаконичности форм: тяжёлая, удушающая роскошь прошлых столетий, как пыль, селилась повсюду. И Кора вдруг с тоской поняла, что даже имей она возможность всё тут перетряхнуть – не перетряхнулась бы. Дома, как люди, имеют душу. И со временем душа стареет, неся на себе отпечаток лучших лет. Такой дом, как этот, лучше трухой рассыплется, чем примет новый облик.

По-своему галерея была красива и даже роскошна: высокий потолок, люстры, развешенные через равные промежутки, изысканный дубовый паркет. Когда на хрустальные подвески падал свет, преломляясь, по потолку играли радужные блики – завораживающе красиво.

– Вот то, что ты хотела увидеть.

Портрет был выполнен в человеческий рост. На полотне изображалась молодая женщина среднего роста, хрупкого телосложения. Бледность кожи модели подчёркивалась тяжёлыми, тёмными, пышными одеждами, из которых она выступала, как из второй рамы. Кожа казалось фарфорово-белой, нежной, как лепесток лилии, чёрные густые волосы вились, живописно обрамляя лицо с тонкими, нежными чертами, а глаза горели каким-то фосфоресцирующим блеском. Если это не фантазия художника, а его талант так передал взгляд, неудивительно, что Мэри в округе прослыла ведьмой.

Портрет находился в тени, но изображённая на нём женщина сияла внутренним светом. Только, как и красота дома, и самих «Райских садов», красота это была весьма своеобразной.

Казалось бы, ничего в облике первой хозяйки поместья не было ничего зловещего или порочного: благородный лоб с чуть приподнятой линией бровей, вызывающих в памяти крылья бабочки; прямой, правильных пропорций нос, вызывающий ассоциации с классической античностью: губы, не слишком плотно сомкнутые, ни пухлые, не поражающие избыточной чувственностью и не зовущие к поцелуям, но и не аскетичные: мягкие, чётко очерченные, нежно-розовые.

Так откуда это ощущение, будто смотришь на цветок с затаившейся змеёй?

Лицо Мэри было идеально-овальным и узким, губы намекали на улыбку, но создавалось впечатление, что модель насмехается над вами, а судя по колючему взгляду вы совсем ей не нравитесь. Чёрные глаза, брови, волосы резко контрастировали с единственным светлым пятном картины: белой кожей Мэри. Глаза сияли, но они словно выпивали свет из пространства и потом сияли, как свечи.

Мэри Гордон была красива – красивее, чем даже представлялось Коре, но в красоте женщины было что-то пугающее, как у демона, принявшего человеческий лик.

– Налюбовались? – насмешливый голос Сибил словно пробудил Кору ото сна. – Есть чем восхищаться даже спустя столетия после смерти этой женщины. Помимо красивой внешности, она обладала блестящим интеллектом.

– Для своего времени.

– Для любого времени. Мэри прекрасно разбиралась во всех предметах, которые изучала, говорила и читала на дюжине языков, интересовалась натуральной и метафизической философией. Её ум был энциклопедической страницей. К слову этот дом она спроецировала сама, его строили по её личным эскизам.