Наследство

Но вот фигня! Расслабиться не получалось. Все время перед глазами мелькала то широкая белозубая улыбка, то непослушные чёрные вихры, обрамляющие чуть продолговатое лицо с яркими, обжигающими, «южными» глазами, под взглядом которых вскипала кровь и учащался пульс; чуть выпирающие углы скул и тень, запавшая под ними – впадины щёк. А о мягких пухлых губах вспоминать и вовсе не стоит. Как и о длинных, как у женщины, чутких пальцах.

На всякий случай, от греха подальше, Кора перевернулась на левый бок, в то время как Коул, даже вздумай он лечь на кровать (а где ему ещё спать, спрашивается?), остался бы за её спиной. А между ними ещё и валик из одеяла. И её сладкий сон. Который словно нарочно совершенно испарился, хотя, по идее, она должна была бы после случившегося вырубиться, как рубильник.

Кора не слышала, как отворилась дверь, но всё же твёрдо знала, в какой момент это произошло. Неуловимое движение воздуха в комнате. Шаги у Коула тоже лёгкие – но она чувствовала, как он передвигается по комнате и в тот момент, когда она почувствовала, что он рядом, кровать дрогнула под телом. По лёгким иголкам, заколовшим кожу, Кора поняла, что их разделяет несколько дюймов.

– Ты спишь? – услышала она его шёпот.

Отвечать ему она не собиралась. Кора была полна намерений притвориться спящей, раз уж уснуть на самом деле не получилось. Но вместо того, чтобы следовать благим намерениям, она перевернулась на спину и поглядела на Коула:

– Нет.

– Почему? – с лёгкой усмешкой проговорил он, легко проведя пальцем по спинке её носа, скользнув его кончиком по её полуоткрывшимся губам, задержавшись у шеи, на которой принялся медленно, легко и задумчиво рисовать абстрактные, невидимые узоры.

Кора замерла, чувствуя, как тело становится тяжелее, чем обычно и в тоже время напрягается, превращаясь в один нерв. Ей не хотелось, чтобы он чувствовал, как ускоряется её пульс, как учащается дыхание. И в тоже время она понимала, что ничего из этого не остаётся для него скрытым.

– Не получается заснуть, – тихо выдохнула она. – Возможно, потому что здесь слишком светло?

– Конечно, – кивнул он, пододвигаясь ближе. – Всё дело в том, что здесь слишком светло. Но ведь можно задёрнуть шторы?

– Это что-то изменит?

Коул навис над ней, опираясь на руки. Чёрные глаза глядели привычно жарко, но в этот раз взгляд его словно бы стал тяжелее. Он давил на неё, как… мысли спутались и сравнений не осталось.

– Боюсь, что нет, – выдохнул Коул.

Руки его согнулись в локтях, и Кора ощутила на себе гибкий, горячий вес его тела, накрывшего её сверху, прижимающего к кровати. Губы Коула нашли её рот, Кора смогла убедиться, что ожидания её не обманули – мягкие, жаркие, жадные и умелые, они дарили ей самые сладкие поцелуи в её жизни. По крайней мере до сих пор ни с кем другим так приятно Коре целоваться не было.

Образ Дориана выветрился из головы, как и всё остальное. Его губы были чуткими и жадными. Они то порхали над её губами, то впивались с жадностью вампира, то едва прикасались, то мяли и терзали. Когда же и язык, юркий и гибкий, как змей, включился в игру, Кора со стоном скользнула ладонями по его гладкой, смуглой шее к затылку с мелкими влажными кудряшками, теснее прижимаясь к нему всем телом, наслаждаясь его ответным тихим гортанным стоном и ускоряющимся, горячим дыханием, бьющимся между их губами сильнее и сильнее.

Коулу не было смысла говорить о том, что он её хочет – его тело говорило об этом за него, прямо и не двузначно.

Никаких дополнительных ласк не потребовалось. Они просто целовались, сцепив руки, прижимаясь друг другу с такой силой, словно хотели раствориться друг в друге, стать одной плотью, поглотить один другого.

Распахнуть халат, развязав пояс, было делом одной секунды. В какой момент Коул избавился от остатков одежды и была ли она на нём вообще, Кора не отследила. Нет, ничего такого она заранее не планировала и её целью действительно было всего лишь провести время до утра, найдя для себя безопасное убежище, но сейчас, когда гормоны бурлили с такой силой, что всё тело ныло оголённым нервом, умоляя о продолжении, о завершении начатого, останавливаться казалось глупым.

Откладывать удовольствия на потом значит рисковать, что, когда его себе позволишь, оно уже не принесёт тебе желаемой радости. Да, возможно, что завтра они просто разойдутся в стороны, а Кора всегда считала, что первый раз обязательно должен быть с тем, кого любишь всем сердцем. И кто любит всем сердцем тебя.

Любил ли её Коул? Она не сомневалась в том, что ни в малейшей степени – нет. Любила ли она его? Да чёрт его знает, но тоже вряд ли. Сумеет ли она при таких вводных данных удержаться в границах «просто секс»? Разумеется, нет, такие отношения не для неё. Коул ведь «сортировал» её совершенно правильно: она из тех, у кого всё всегда по полочкам.