Наследство

– А утром, когда народ уже по улице ходить стал, увидели меня на крыльце дома лежащую, – продолжала она. – Я калачиком свернулась, чтобы помирать теплее было. В дом зашли – там страх. Отец в горячке мать убил и сам на себя наложил руки. Меня у фельдшерицы на пару дней поселили, она мои пальцы обмороженные лечила. А как-то утром пришла ко мне и говорит: «Собирайся, дитя, в большой город поедешь, там человека из тебя сделают». И людей чужих с собой привела. Одна баба там была, здоровая такая, высоченная, в шапке лохматой и такой же шубе, как есть медведица. Она меня перед собой поставила, ледяными с улицы руками давай трогать, проверять, не больная ли я, не калека ли. Кому же такое понравится? Ну я и отпросилась, будто бы до ветру сходить. На улицу выбежала, смотрю, у магазина машина стоит, которая продукты по ближним деревням возит. Сама юркнула в кузов, за коробками спряталась. Так и доехала до родной деревни. Водитель, когда меня в кузове увидел, отругал на чем свет стоит.

Никита сразу представил себе это картину.

– В деревню, как вошла, сразу в дом бабушкин, а он на замке, все ставни тоже заперты, не попасть. Я к соседям. Жила неподалеку у нас тетя Аяна, она меня всегда привечала, добрая тетка была, не зря такое имя носила. У эвенков «Аяна» значит – «добрая». У нее дети с внуками тоже из деревни давно уехали, она одна свой век доживала. Я как в дом ее зашла, она меня кинулась обнимать, потом шапку с меня снимает, а у самой глаза на лоб лезут. Увидала меня всю седую, в семь-то лет. Тетя Аяна меня к себе приняла, к лекарскому делу понемногу приобщала, рассказывала, какая трава от какой хвори. И охотиться научила, по-их, по-эвенкийски, с луком и силками. А потом и ее не стало. Врачеванием я занялась. Ко мне со всей округи приходили, а к лежачим я и сама ездила. Потом и магазин открылся, продавца туда надо было. Я вызвалась. Такая у меня история.

Александра повернулась на спину и открыла глаза. В дрожащем свете костерка ее профиль был похож на мраморный. Ее красота никак не вязалась с теми испытаниями, которые пришлось перенести этой женщине.

– Как вы пережили все это? – до сих пор, не осмыслив услышанное, спросил Никита.

– Нормально пережила, – совершенно спокойно ответила Александра. – Обо мне заботились, научили делу, оставили кров над головой. За все это я очень благодарна судьбе.

– Но ведь вы живете в этой глуши, одна, без семьи. Неужели никогда не хотелось уехать в другое место, в большой город?

– Никогда. Что мне там делать? Травами людей врачевать? Да брось, никому я там не нужна. Зато здесь сгодилась. Где родился, там и пригодился, знаешь такую поговорку?

Никита кивнул.

– И вам нравится тут жить? Так далеко от остального мира?

– Конечно, нравится. Если человеку что-то не нравится, он берет и делает что-то по-другому. А если сидит сиднем и только скулит, как все кругом плохо, значит, это ему и нужно. А мне здесь хорошо, я тут нужна.

«Как же она права, – подумал Никита, – во всем права, до последнего слова». Потом добавил:

– Может, на другом месте и возможностей было бы больше. Ваши родители же тоже за новыми возможностями уехали.

– И ты помнишь, чем все закончилось, – ответила она. – Не место человека делает, омолги. Люди едут толпами в большие города, думая, что там их ждут не дождутся, что, как только переедут, так сразу все само собой наладится. Но только вот в другое место ты себя с собой везешь, и, если у тебя с собой неладно, значит тебе везде тоска будет. Везде можно жить хорошо, и везде можно жить плохо. Это только от тебя самого зависит.

Никита чуть помедлил, собираясь с духом, и спросил:

– А если я вам предложу со мной поехать в Москву, вы согласитесь?

Александра повернула к нему лицо, внимательно посмотрела на него и тихо, но без тени грусти ответила:

– Нет.

Она снова закрыла глаза. Никита еще долго не мог уснуть, лежал, уставившись в потолок снежной пещеры, и прокручивал в голове историю самой красивой женщины, которую он когда-либо встречал.

Глава 13. Путь

К утру снегопад поутих.

Когда Никита проснулся, Александры рядом не оказалось, как и ее сумки. Он выполз из укрытия и огляделся. Его окружало белое безмолвие. Снега навалило по колено, но от входа в снежную пещеру вела цепочка следов. Никита пошел по ним и через несколько метров увидел женщину. Она сидела, склонившись над чем-то. Услышав звук шагов, она обернулась и поздоровалась с Никитой. Он улыбнулся в ответ.

– Это силки? – спросил он, приблизившись и увидев, как Александра собирает мудреную конструкцию из нескольких палок.

– Угу, – отвечала она, не отрываясь от своего занятия.

– Кого вы хотите поймать?

– Кому меньше повезет, тот и поймается.

Она поднялась, критическим взглядом осмотрев конструкцию, и вздохнула:

– Давно не ставила, худые получились.

Она зашагала прочь, в противоположном направлении от их вчерашнего укрытия. Никита побрел за ней. Он старался попадать след в след, чтобы не провалиться в глубокие сугробы. Шли молча. После вчерашнего, обоим было над чем подумать.