Наследство

Об этом он и сказал председателю, а тот посмотрел насмешливо, недобро хохотнул:

– Никогда не думал, что в голове у тебя мякины столько! Да какой же мне резон тебя в беде бросать? Это и не по-человечески даже, тем более – не по-родственному. Не трясись, завтра же кое-куда поеду, начну хлопотать.

И Кузьмин вздохнул, потом проговорил, запинаясь, как школьник:

– Да я ведь на твою помощь и рассчитываю только, Егор Васильевич! Понимаешь, взяли за жабры мильтоны эти…

– А из тебя и душа сразу вон?

– Ну, живот смерти боится…

– Эх ты, фронтовик!

Дунаев с нескрываемой брезгливостью посмотрел на Кузьмина и крикнул:

– Лена, что там с ужином?

– Давно готов, – отозвалась с кухни Елена. – Вас дожидаюсь.

Дунаев толкнул Кузьмина в плечо: «Пошли!»

Они выпили по рюмке обжигающе-холодной водки, и Кузьмин ожил окончательно, к вискам прилила теплота, лицо помягчело, отхлынули гнев и обида. Видать, и правда, наложил он в штаны от страха, а Дунаев – тот быстро оценил обстановку и теперь обязательно что-нибудь придумает.

Домой Кузьмин возвращался поздно, покачиваясь от выпитой водки, но на душе уже было не так тревожно. Ладно, он ещё себя покажет и сопляка этого, Дубикова, заставит попрыгать перед ним…

А Дубиков получил ордер на арест завхоза через неделю. Прокурор всё тянул, ссылаясь на занятость, но наконец сказал:

– Ну ладно, бери своего Кузьмина. Кажется, тихо пока.

Дубиков в душе чертыхнулся: так вот чего боится прокурор – огласки, шума. Интересный человек, ничего не скажешь…

Глава одиннадцатая

Звонок в кабинете Безукладова раздался тревожный, даже какой-то раздражённый. По этому телефону, напрямую, минуя секретаршу, Сергею Прокофьевичу могли звонить только самые близкие люди: жена, дети, друзья. Сейчас был междугородный звонок, и Безукладов почему-то подумал: Дунаев, никто больше в районах не знал этого номера. Это и в самом деле был Дунаев, и его бодрый, напористый голос загрохотал в трубке:

– Здравствуй, Сергей Прокофьевич! Я не вовремя?

– Нет-нет, говори, – Безукладов плотнее прижал трубку к уху – в кабинете сидел Кудрявцев.

– Мне очень нужно с вами встретиться, – уже тише сказал Егор, и секретарь понял, что у Дунаева неприятности.

Он покосился на Кудрявцева, буркнул:

– После обеда устроит?

– Конечно.

– Ну тогда жду.

Егор появился ровно в два часа. Безукладов предполагал увидеть его растерянным, встревоженным, но Дунаев вошёл в кабинет по-солдатски энергично, крепко пожал руку, и секретарь обкома понял, что этот человек умеет владеть собой. Егор начал внешне спокойно рассказывать о Кузьмине, о его аресте, и только мелкая дрожь в руках выдавала его волнение.

Вопреки предположениям Безукладова, дело казалось пустяковым. Он поднял трубку, позвонил генералу в управление внутренних дел, попросил его завтра зайти, а потом спросил:

– Ну что, доволен? Может, ещё прокурора подключить? – И, не дожидаясь ответа, нажал кнопку селектора и попросил секретаршу вызвать прокурора на пять часов вечера. – Теперь успокоился?

Они поговорили немного о колхозных делах, и Безукладов вдруг подумал: а не сам ли Дунаев влип в эту историю? Спрашивать в лоб не хотелось, и тогда он заговорил о председателе райисполкома Трофимове, о том, каким неудачным, политически незрелым работником тот оказался, и будто невзначай бросил:

– А как ты посмотришь, если я на его место твою кандидатуру предложу?

Егор думал недолго, мотнул головой:

– Я что, солдат, как скажете, так и будет.

Безукладов опять нажал кнопку селектора, повысив голос, крикнул:

– Помнишь, Кудрявцев, я тебе в прошлый раз о Трофимове говорил?

– Помню, – прохрипело в ответ.

– Так вот, есть одна дельная мысль… Ты Дунаева из Осинового Куста знаешь? По-моему, самая подходящая кандидатура, а?

Ещё минут двадцать они беседовали о разных проблемах, но в мозгу Егора билась одна мысль: ай да молодец Сергей Прокофьевич! Всё понял! А ведь и правда, самое время уходить из Осинового Куста. А тут и не просто так, а на повышение!

Но вдруг Кузьмин расколется, ляпнет что-нибудь лишнее? Однако, вспомнив, как по-собачьи преданно смотрел на него завхоз в последнюю встречу, подумал: нет, не станет. Да и не даст в обиду Кузьмина Безукладов. Его власти вполне хватит, чтобы от тюрьмы Михаила Степановича спасти.

Домой Дунаев возвращался под вечер. За городом в посадках высились сугробы, но что-то в природе уже напоминало о том, что скоро придёт весна, и эти холмы, закрытые сейчас снегом, оживут, заискрятся ручьями, зазеленеют травой, зажелтеют одуванчиками.

Дунаев улыбнулся. Впереди была новая жизнь и спокойная руководящая работа. Всё отрубит Егор: и Ларису, и непутёвого Кузьмина, и колхозные дела, от которых он изрядно устал за эти годы, и… Боброва, который, наверное, будет только рад, если их пути-дороги наконец разойдутся.

* * *