Наследство Каменного короля

На востоке всходило солнце, которое считалось одним из символов бога света. На западе оно ежевечерне умирало, а старший из богов, одновременно отец и брат остальных, бесстрастно наблюдал за всеми рождениями и смертями в Корнваллисе, поддерживая великое равновесие. В южной части креста бога не было, и многие многозначительно покачивали головами, усматривая в этом некую связь с возникновением Вала: именно там, на юге, шептались они, и должна рано или поздно появиться сила, которая поколеблет равновесие между востоком и западом, между Инэ и Беларом, и, в конечном итоге, послужит причиной великой войны, из которой родится новый порядок. Порядок, пугающий своей неизвестностью.

Вырубленные из камня скульптуры трех главных богов походили друг на друга, как две капли воды: каждая высотой в человеческий рост, с одинаковыми ничего не выражающими лицами, со скрещенными на груди руками и в одинаковых одеждах, различающихся только цветом. Аира по традиции изображали в хламиде красного цвета, Инэ - синего и Белара - черного. Скульптуры кридской часовни, судя по всему, давно не подновляли: краски, обычно изготавливавшиеся на основе ягод, потемнели и облупились от старости, и некогда красная ряса Аира стала почти неотличима от одеяния Инэ. Каждая из скульптур стояла на массивном постаменте фута в три высотой, а у ног богов на пьедесталах находились большие каменные чаши, в которые из хитро устроенных краников тоненькими струйками стекала вода.

Справа и слева от статуй согласно обычаю было устроено что-то вроде невысоких столов для подношений. Боги Корнваллиса не отличались особой привередливостью, и прихожане могли оставить здесь что угодно, в зависимости от смысла просьбы и своего материального благополучия: на столах соседствовали серебряные и медные монеты, драгоценные и глиняные кубки, фрукты и куски тканей, ножи, кольца и любые из мелочей, что могли найтись в карманах у бедняка. В Хартворде Эдмунд слышал удивительную историю о том, как в какой-то из церквей в столице королевства некий нищий, страстно желавший наказать своего обидчика, на глазах у многих отрубил свою руку и, истекая кровью, возложил её на алтарь Белара.

Миртен, мельком глянув на знакомую ему обстановку, решительным шагом направился к центру часовни. Эдмунд, Ирмио и почти оправившийся от вчерашней раны Гуго следовали за ним, держа наготове смолистые факелы; Гуго время от времени ощупывал рукоять стеклянного меча, висевшего у него на боку.

- Зачем факелы? – недоумённо спросил юноша у Миртена. – Вы же умеете делать светящиеся шары?

Лекарь усмехнулся, но вместо него ответил Ирмио.

- Видишь ли, молодой человек… чтобы везти маленькую повозку, не обязательно запрягать в неё слона.

- Любая магия отнимает силы. Пусть немного, но отнимает, - согласно кивнув, добавил Миртен, - и требуется некоторое время, чтобы их восстановить. А кто знает, когда нам могут понадобиться все наши возможности.

- О, боги… - сокрушённо пробормотал Гуго и ещё раз на всякий случай тронул рукоять своего клинка.

Центр часовни – как раз в том месте, где скрещивались безжизненные взгляды трёх богов, - по кругу был обнесён невысоким кованым ограждением; ступивший внутрь через маленькую дверцу оказывался перед отверстием в полу, в черноту которого уходила винтовая лестница. Внизу под часовней находился склеп – увеличивавшееся с течением веков помещение, в котором в специально устроенных каменных нишах стояли саркофаги с телами всех владельцев замка Крид и их жён.

По традиции дверцы в ограждениях не запирались – ни в Хартворде, ни здесь и нигде, так что любой желающий мог пройти внутрь, чтобы лицезреть великолепно украшенные надгробия, под которыми покоились некогда могущественные эорлины Корнваллиса. Эд со своим другом ещё мальчишками пару раз спускались в хартвордский склеп, но не увидели там ничего интересного; сейчас же его охватывало несколько иное ощущение, почти дрожь: там, внизу, лежали его предки за пятьсот лет, о существовании которых ещё несколько месяцев назад он и не задумывался.

Слава богам, обошлось без неприятных встреч. Гуго до боли в пальцах сжимал рукоять меча, а Миртен, вытянув вперед руку с чадящим факелом, долгие минуты вглядывался в темноту подземной залы, прежде чем сойти с последней ступеньки.

Широкий, в добрые шесть футов, коридор уходил далеко в темноту, а по обеим сторонам виднелись неглубокие ниши с саркофагами. С десятками саркофагов. Прямо на стене над каждым из захоронений были вырезаны имена, некоторые уже почти неразличимые от старости. Имена и – согласно странному обычаю – прозвища.

Ллуйр Железнобокий. Крунд Сварливый. Теа Маленькая. Эдан Заячья Лапа. Гор Великий. Кордейла Кривоножка. Ругон Бык. Мадалена Русалка. Бран Толстый. Гвервил Завоеватель. Литти Швея. Утэр Цветочек. О боги, что за странные прозвища, мелькнуло у Эда в голове. Цветочек… Интересно, а что напишут на его могиле? Эдмунд Несмышлёныш? С непонятным чувством вчитываясь в надписи, еле видимые в пляшущем свете факелов, он чуть не сбил с ног внезапно остановившегося впереди Миртена.