Наследство одной ведьмы

— Или ты идешь по лесу, перешагиваешь ветку. Когда ты уходишь далеко, она подымается и уходит по своим делам.

— Вот, скажем ты…

— А что я?…

Обычно, по жизни Василиса носила короткое каре, но дома, чтоб волосы не мешали, закалывала, стягивала в узел на затылке.

Я совершенно отчетливо видел, что одно ее ушко отличается от другого:

— Знаешь, вот к примеру, отчего у тебя разные уши? У тебя в предках были эльфы, у них как известно уши заостренные. Вот это тебе и передалось.

— Не хочу тебя расстраивать, но это родовая травма — маменька меня рожала три часа и не обошлось без дефекта. Ты разочарован.

— Немного… Но лишь немного. Идея, в общем, не меняется. Есть свои преимущества, когда тебя никто не видит…

И ведь действительно, в первые месяцы по знакомству мы жили славно. Вместе сдали сессию: когда она писала ответы на вопросы, я смотрел в книгах, оставленных в соседней аудитории, поглядывал у соседей, потом диктовал ей ответы.

Затем мы постоянно на концерты ходили без билета. Я просто открывал ей служебные двери, говорил, как и куда можно пройти. Затем приловчились выигрывать билеты, которые разыгрывали на радио — я просто приходил на радиостанцию, ждал когда дозвониться Василиса, сбрасывая звонки остальных. Затем, из-за спины ведущего, читал ответы. Странное дело, но телефонные линии переносили мой голос.

В общем, мы жили как призраки.

Ей, это, похоже нравилось.

* * *

Получилось так — в институте отмечали какой-то праздник. Справляли его довольно шумно — с гуляниями, фейерверком, концертом, балаганами, реками пива, как водиться в студенческой среде на пустой желудок.

Поскольку ночи уже были достаточно теплыми, а студенты жили тут же, в студенческом городке при институте, на часы никто не смотрел. Гуляние затянулось до такой степени, что никакой транспорт не ходил.

В общежития к однокурсницам и однокурсникам Василиса идти не пожелала, и я предложил ей провести ночь у себя.

В ларьке она купила фонарик. Двери институтов были закрыты и я провел ее иным путем — сквозь обваленный пол на песочном складе.

Вел я ее путями кружными, не потому что хотел ее запутать, оттого, что большинство проходов были закрыты — запечатаны.

— Осторожно, — вещал я, не подверни ногу, тут скользкая ступенька. А здесь когда-то был бассейн для гидродинамических испытаний — твой пра… один профессор здесь часто копался… Бассейн потом осушили, а оборудование подняли. А за этой дверью — огневая лаборатория, хорошо запечатанная и в приличном состоянии.

Спустились еще на два уровня прошли длинный коридор.

— Как ты думаешь, где мы, — спросил я?

— Не знаю. Под главной аллей института как раз под памятником Ленину. На глубине 30 метров… Крути вот тот штурвал, по часовой…

Я боялся, что механизм безвозвратно пропал и сгнил, но проектировали его на века, а тут-то прошло всего сорок лет. Дверь открылась даже без скрипа.

— Прошу… Только дверь плотно закрывай, а то натянет холода. Выключатель справа, вверху.

Зажегся свет.

— Ух ты, ты тут и живешь?

Я кивнул.

— А у тебя тут хорошо. Чистенько…

— Призраки, знаешь ли, сорят мало…

У порога она сняла туфельки и босиком ступила на ковер.

— Это кабинет начальника?…

— Ректора… Но тут не только кабинет — я указал на дверь в глубине. там есть туалет и душ. Правда вода только холодная, по телефону, — я указал на эбонитовый аппарат ты можешь позвонить… Но я бы не стал этого делать — ты можешь рассекретишь нас.

Она уселась за стол, играясь с песочными часами. Признаться, я тоже любил их — кабинеты были обставлены довольно богато, но безделиц в них почти не было. Обычно, в таких случаях ставили календари. Здесь календаря не было — зато часов было двое — механические стали лет тридцать назад, а песочные перевернуть было под силу даже мне.

Зачем и кому понадобились в этом бункере песочные часы с ходом на пять минут. Вещица красивая и забавная, сделанная хитро — стоило нажать кнопку, и скрытые пружинки и рычаги переворачивали колбы и песок начинал отмерять бег времени.

Я любил эти часы и я знал почему. Песок в них был замкнутым миром, и жил по своим законам — я не мог ни ускорить бег, ни замедлить или остановить. Эти часы нельзя было перевести на летнее время.

Они отмеряли время беспристрастно или не отмеряли вовсе.

Душ она принимать не стала, но зубы почистила — нашлась зубная щетка, но вместо зубной пасты был припасен зубной порошок.

Чтоб согреться включили нагреватели, я нажал кнопку — за стенами бесшумно заработали вытяжные насосы.

В шкафу нашли постельное белье, запечатанное в пакеты из вощеной бумаги проложенное лавандой.

Спать Василиса легла в спальне, на кровати, я же разместился в кабинете на диване.

Двери меж комнатами оставили открытыми, и мы легко могли переговариваться.

Чем мы и занимались чуть не до утра.

Перед тем как все же заснуть, она позвала меня:

— Франц…

— Что?…

— А у тебя есть… Была девушка?

Я кивнул. Поняв, что видит она меня не может, добавил:

— Когда-то была. Солдату полезно уходить на войну с портретом любимой. Даже если с ней ты и не целовался.

Я вспомнил фотографию, которая до сих пор лежит в робе у одного скелета. Ах, Лили Марлен, Лили Марлен…