Наследство огня

Как он сразу не догадался? Единственный князь в Нагорном Рошаеле, который мог запретить мыследеяние, это братец Дарот! Знал, что Дарион усиливал мыследеяние танцами, и запретил их тоже! Как только рука у него поднялась подписать такой указ? А очень просто поднялась. Увидел, что под горой все успокоилось, пилейцы больше не вернутся, а Дарион то ли спит, то ли без сознания, Дарот тут же объявил старшего брата погибшим в бою. А чтобы брат не вернулся хотя бы случайно, запретил то, что могло вернуть его к жизни, и присвоил его победу. Дарот Великий! Ну, больше этого не будет, во всяком случае, Дарион Нагорно-Рошаельский сделает все, чтобы не было!

– Что хочешь делай – топай, хлопай, пой, только попадай в такт! – распорядился он. Танцевать придется одному, но это ничего, можно усиливать мыслесилу голубым камнем, тем более, что на Громовой она всегда хорошо работала, наверное, потому, что это место исхода. Ну, вперед! «Рошанскую двойку», простецкий танец на два шага с дробью, да так, чтобы каблуки отлетели!

– Кабы мы живали сами

Да на небе вверх ногами

Мы бы по морю ходили

Да по полю бы поплыли.

Ноги сами вспомнили знакомые движения «двойки», руки поднялись, прищелкивая пальцами, каблуки глухо застучали по неровной земле, попадая то на кочки, то в ямы. Здоровые и раненые смотрели во все глаза, не понимая, что это такое и зачем нужно плясать на поле боя. Не переставая петь, Дарион двинулся навстречу золотому потоку. Поток живого огня выгнулся и замер, вздымаясь волной навстречу одинокому танцору, клубы пара плыли в солнечных лучах, горький запах витал над ними.

– Кабы речка закипела,

Тут бы нам уха поспела,

Нет веселья без вина

Пей до дна!

Живой огонь, текущий потоком с горы, остановился и собрался в золотое озеро, занявшее почти весь луг между Каменкой и обрывом. Так, остановился, но этого мало, надо отвести его в сторону. Танец продолжался, по золотому озеру побежали мелкие волны, и живой огонь разлился в стороны двумя потоками. Ручьи, текущие с горы, закружились водоворотами вокруг камней и кочек, впадали в эти потоки, и оба они текли к реке, теперь далеко огибая брод и переправляющихся людей. Отлично! Плохому танцору всегда сапоги жмут, а хороший и по горячим углям спляшет! Раненые закричали и зашумели, огромный сотник, кажется, что-то сообразил, схватил копье и застучал древком в землю в лад стуку каблуков. Девушка запела и захлопала в ладоши, не сводя с Дариона влюбленных глаз. Нашла, когда глазеть! Молодой князь, которого уже переправили через реку, пришел в себя, полулежа на спине ящера, и смотрел удивленно. Две реки живого огня растекались все дальше, обходя переправу.

– Переходите, пока я его держу! – крикнул Дарион, переводя дыхание. – Быстро, тьма преисподняя! И дальше от берега уносите раненых!

Князь Ленорк снова закрыл глаза, кажется, потерял сознание. Бойцы принялись переносить на руках и перевозить на ящерах тех, кто не мог идти. Ну, ничего, только бы переправиться, а там придет помощь из Нагорной, и можно будет лечить! Как только обойтись без помощников-мыследеев, тут же раненых человек двадцать? Ну ладно, кто-то же найдется, а как избежать тех кар, которые обещаны в указе братцем Даротом, он придумает потом.

Дарион танцевал и пел, пока сам не перебрался на другой берег реки вместе с девушкой и сотником Рейтом. Первые языки живого огня лизнули воду реки, над водой поднялся пар, а потом золотистая жидкость начала заполнять речное русло, густея и застывая на глазах. Вот, оказывается, как это бывает – исход перворожденных! То есть одного перворожденного, но невелика разница. Наконец все перешли Каменку, а раненых отнесли подальше от берега. Дарион остановился и перевел дыхание. Тотчас перед ним появился великан-сотник Рейт, опирающийся на копье.

– Все бойцы Нагорной крепости благодарят тебя, славный и почтенный Князь-под-горой! – торжественно заговорил он, с трудом кланяясь Дариону. – Спасибо тебе, Князь-под-горой, за победу и спасение! Не зря мы тебя всегда ждали и надеялись на тебя!

Князь-под-горой? Это он, что ли? Дарион уже слышал что-то такое, когда девчонка пыталась его разбудить, кажется, была у нее такая песня, но откуда все это взялось, тьма преисподняя? А Рейт уже повернулся к девушке, на этот раз без поклона.

– И тебе, Нарика, спасибо! Жаль, отец твой тебя теперь не видит…