Наследство племени готов

— Ну, на нет и суда нет, — ответила она спокойно. — Когда-нибудь, уже став инвалидом, да-да, став инвалидом, потому что с одной почкой нормально живут только денежные люди, и умирая где-нибудь в бомжацком притоне, ты вспомнишь, что когда-то у тебя был неплохой шанс разбогатеть, пусть даже не очень честный, но ты его упустила. Что ж, счастливого пути. Любая девчонка на твоем месте согласилась бы, и поэтому я вовсе не парюсь, где найду тебе замену.

У Агаповой дрожали руки, длинные пальцы с обгрызенными ногтями трепетали.

— Да, но убить, убить… Убить твоего брата, чтобы это выглядело как несчастный случай… Я никогда такого не делала, я не смогу… Меня сразу поймают, и тут же все выяснится.

Собченко внимательно изучала лицо своей невольной подельницы, потом приподняла волосы и бросила: они белоснежным покрывалом опустились на плечи.

— Ладно, братиком я займусь сама, — пообещала она твердо. — Есть у меня кое-какие задумки. — Девушка поднесла к бледному лицу маленькое ручное зеркальце. — Как я выгляжу? Вроде пока ничего, потянет. Представь, что скоро этих роскошных волос — маминой гордости — не станет. Они уже лезут клочьями, смотри. — Ее тонкая рука, казалось, лишь провела по белоснежной гриве, и довольно внушительный клок волос остался между пальцами. — Видишь? Максимум через две недели я стану лысой, как мяч, так что придется поторопиться. Но покончить с моим папашей придется тебе. В общем-то, работа плевая: подливай ему в его напитки содержимое ампул — и все. Говорю же: помрет — ни на кого не подумают, вскрытие покажет инсульт. Да, плевая работа, а денежки хорошие. — На тонком гладком лбу сводной сестры показалась испарина — она утомилась. — На сегодня разговор окончен. Иди сними себе приличную комнатенку и обдумывай услышанное. План будем корректировать в процессе. На связи. — Она легла на уже разобранную кровать, даже не посмотрев вслед Маше, которая тихо вышла из комнаты и захлопнула дверь.

— Как ей удалось это заснять? — удивился Виталий.

— Один ее клиент — Агапова подрабатывала проституцией — по ее просьбе расплатился с ней камерой, которую она прикрепила, попросив твою сестру налить чаю, — пояснил Григорий. — Наверное, камера так и осталась в комнате твоей сестры. Кстати, Виталий, я все хотел спросить: что за драгоценности искали преступники? О чем они постоянно говорят?

Громов пожал плечами и сглотнул:

— Ты упомянул о чае… Мне тоже захотелось. Черного, крепкого, с тремя ложками сахара, который я всегда любил. Если тебе не трудно, поставь чайник, а я постараюсь кое-что объяснить. Многого не обещаю, потому что сам не особо в курсе этой истории. Мне кажется, нужно пошарить в Интернете или обратиться в музей.

Григорий встал, и Виталий обратил внимание на перхоть на вороте его несвежей рубахи.

«С женой, что ли, развелся?» — подумал Громов, но спросить постеснялся. Впрочем, следователь сам ответил на его немой вопрос.

— Также помню, что угощал тебя Галкиными бутербродами, — улыбнулся он, — которые ты с удовольствием ел, а я в это время приговаривал: женись, брат, на своей Наде. Сейчас бутерброды не предлагаю: Галя уехала к матери. Теща свалилась с инфарктом, ждем, пока она немного придет в себя и врачи разрешат ей перелет. В общем, забираем старушку. После смерти тестя она сильно сдала, нечего ей одной в пустой квартире сидеть. Да и Галке будет веселее. Ты же знаешь нашу собачью работу: бывает, и по выходным покоя нет.

— Это верно. — Громов про себя порадовался за эту крепкую пару.

Галина — настоящая жена полицейского. Он не помнил, чтобы она когда-нибудь ныла, что мужа часто не бывает дома, и жаловалась на судьбу. Надежный тыл, что ни говори. Любой мужик позавидовал бы, не только полицейский. Старостин поставил перед ним тарелку с печеньем, купленным, вероятно, в соседнем гастрономе, подвинул поллитровку с сахаром, бросил в кружку «для гостей» пакетик с чаем:

— Угощайся.

Чайник закипел через минуту. В ожидании, пока чай немного остынет, Виталий начал рассказывать: