Наследство разрушительницы

– Нет. Он как-то странно выглянул из окна и назад. Я еще подумал, псих. Кто открывает такие окна? Оно у него было во всю высоту. От пола до потолка. Я еще подумал, такие окна на двадцать втором этаже – это полная глупость и…

– Вы увидели, что он выглянул из окна и назад, – вновь вмешался Черемисин.

– Да, – кивнул Бусыгин. – Потом постоял, мне показалось, что он с кем-то говорил, кто был в комнате.

– Этот человек в комнате стоял рядом?

– Нет. Рядом с ним никого не было. Он просто голову повернул и что-то говорил. А потом. Сделал шаг, встал на раму окна и вниз… А я стою со своей сигаретой и слова не могу вымолвить. Такой ужас. Как это можно? Вот так, с двадцать второго…

– Около него в момент прыжка точно никого не было?

– Точно, – кивнул Бусыгин. – кабинет был темный, там ничего не было видно. А место у окна я разглядел. Ведь этот торшер горел, – он кивнул на изящный торшер, стоящий у окна, и подвел итог. – Рядом с ним никого не было.

– А потом?

– Что потом? – не понял Бусыгин.

– Потом к окну кто-то подходил? Девушку вы не видели?

– Потом я не знаю, – тон Бусыгина стал виноватым. – Я сразу от окна отошел. Бросился к своим, начал все рассказывать. И мы все побежали вниз. Вот и все.

Райский протянул молодому человеку руку.

– Спасибо вам, Феликс Бусыгин. Вы нам очень помогли.

Молодой человек пожал руку.

– Я могу идти?

– Задержитесь ненадолго, – попросил Черемисин. – Мы должны зафиксировать ваши показания. Сейчас ребята их запишут, и вы вернетесь на рабочее место.

Он сделал знак одному из сидящих за столом оперативников, и тот призывно махнул рукой Бусыгину.

– Подойдите сюда, молодой человек.

Проводив взглядом Бусыгина, Райский развел руками.

– Ну вот, а ты говоришь «изнасиловал», а она его толкнула. Получается, она к окну не подходила.

Черемисин мрачно кивнул.

– Но и ему из окна прыгать незачем, – упрямо сказал он.

– Незачем, – согласился Райский. – Будем искать причину. Ты эту Розову- Розовскую- Розанову найди, капитан. Она нам в любом случае понадобится.

– Найду, – кивнул Черемисин и наконец закрыл опасное окно.

31

Арина вышла из ванной комнаты в тяжелом махровом халате и с тюрбаном на голове, свернутом из полотенца. Горячая вода подействовала на нее совершенно одуряюще, и теперь ей хотелось только одного – растянуться на чем-нибудь мягком и закрыть глаза. Она пересекла широкий коридор и вошла в гостиную. Петр Сергеевич сидел в кресле с высокой спинкой и маленьким серебряным ножичком чистил яблоко. Шкурка свивалась спиралью и падала на блюдце.

Увидев Арину, он быстрым движением рассек яблоко на части и одну из них протянул Арине на блюдце из тонкого фарфора.

– Угощайся!

Арина откусила кусочек и вернула яблоко на блюдце.

– Спасибо!

Петр Сергеевич метнулся к столу, поставил блюдце и снял со спинки стула что-то ярко-красное.

– Это все, что я нашел для тебя в своих вещах. – Он протянул ей красный сверток. – Переоденься. А я пока закончу с ужином.

Он вышел из гостиной, и его шаги зазвучали на лестнице. Арина развернула красный сверток. Одежда, найденная для нее Петром Сергеевичем, оказалась спортивным костюмом с большими буквами «СССР» на груди. Оглядываясь на дверь, Арина быстро сбросила халат и прямо на голое тело натянула брюки с белыми лампасами и куртку. Теперь надо заняться волосами. Она огляделась. На столике рядом с дверью лежала расческа. Арина попыталась расчесать волосы, но маленькие пластмассовые зубчики утопали в ее рыжей гриве. Дверь открылась, и вошел Петр Сергеевич. Смущенная Арина застыла с расческой в руке.

– Извини, – улыбнулся он. – Я оказался не готов к такой гостье.

Арина кивнула, оставила бесполезную расческу, пригладила ладонями волосы, немного распушила их пальцами и огляделась, не зная, что ей делать с полотенцем и халатом.

– Брось в угол, – Петр Сергеевич махнул рукой. – Завтра люди разберутся. А мы сейчас будем ужинать. Я поставил запекать баранью ногу. Любишь баранину?

Арина пожала плечами. Повинуясь движению его руки, она подошла к камину, в котором горели ровно уложенные дрова.

– Присаживайся прямо на ковер, – предложил он. – Я люблю сидеть на ковре и смотреть на огонь.

Арина опустилась на синий с желтыми разводами ковер, который оказался очень мягким и нежным. Она не удержалась и провела ладонью по его шелковистой поверхности. Это движение не укрылось от Петра Сергеевича.

– Ковер персидский, – заметил он. – Настоящий. Ручная работа. Правда, отличается от фабричных?

Арина улыбнулась и кивнула, хотя понятия не имела, каковы на ощупь персидские ковры фабричной работы. Он тоже сел на ковер, поставил перед собой два пузатых бокала и открыл бутылку.

– Выпьем коньяку! – Петр Сергеевич плеснул в бокалы немного коричневой жидкости. – Это сразу приведет тебя в порядок.

Арина вспомнила коньяк у Львова и замотала головой. На сегодня с нее хватит коньяка. Она и так в полном порядке, потому что в лицо не хлещет дождь, под курточку не забирается холодный ветер и ее ждет неведомая баранья нога. Ее отказ Петр Сергеевич воспринял спокойно. Налил в другой стакан немного сока и протянул ей.