Наследство разрушительницы

Геннадий Малкин был плоть от плоти российской службы безопасности. Он начинал службу в КГБ. Как тогда писали в характеристиках, «прошел путь от простого следователя до руководителя аналитической группы, а затем возглавил Управление разведывательной информации в составе Первого главного управления». В этих строчках его всегда возмущало использование слова «простой» рядом со словом «следователь». Это только партийные выдвиженцы, просидевшие всю жизнь в кабинетах ЦК, могут называть следователей «простыми». Им просто не известно, что творится в мозгах «простых следаков», когда они идут по следу. Сколько вариантов развития событий они просчитывают за единицу времени. Сколько связей, контактов и бесед анализируют. Ни одна руководящая должность по уровню умственного напряжения не сравнится с работой следователя. Сам Малкин оставался «следаком», независимо от того, за какой стол и в каком кабинете он садился. Он никогда не полагался на подчиненных. Он сам анализировал любую ситуацию и в любом деле умудрялся найти хоть какую-то зацепку. Хоть что-то, что указывало бы как минимум на направление мыслей предполагаемого преступника. С первых дней в службе безопасности Геннадий Малкин усвоил простую истину. Любой, даже самый гениальный и грандиозный, замысел можно разложить на составляющие. Крупные военачальники, как правило, занимаются общим замыслом, а детали оставляют подчиненным. Так и говорят, поднимаясь из-за стола для совещаний: «Таков общий замысел, а детали проработайте вы». И на этих деталях прокалываются. Редко когда сам по себе замысел оказывается плох. Замыслы – они все гениальные. А вот детали…

Но на этот раз он не нашел деталей, которые могли бы разрушить замысел и потому чувствовал какую-то непривычную беспомощность, словно столкнулся с силой, преодолеть которую ему не дано.

Все бизнесмены, продавшие этой новоявленной звезде финансов и экономики свои активы, были совершенно спокойны и расслаблены. Они не нервничали, не переживали из-за потери власти, влияния и огромных денег. Отрицали любые намеки на сторонние влияния. На таблетки, гипноз, энергетические атаки, экстрасенсорные воздействия и прочую ерунду. Согласно записям телефонных компаний, они не получали накануне совершения сделок факсимильных сообщений, их не одолевали звонками с неопознанных номеров, а их электронные почтовые ящики, вскрытые хакерами, не содержали никаких подозрительных писем. Допрошенная прислуга ничего не сообщала о подозрительных людях, с которыми встречались их хозяева, а водители не могли припомнить ни одной подозрительной поездки. Совершенно чистыми были и счета, в том числе зарубежные, открытые в офшорных зонах. На них не поступило никаких средств, которые могли бы навести следователей Малкина хоть на какой-то след. Во всех протоколах было записано, что как только разговор доходил до мало подающихся разумному осмыслению действий бизнесменов, все они замыкались, говорили о своем праве распоряжаться своей собственностью по собственному усмотрению и отказывались от каких-либо объяснений. Несколько особо разговорчивых рассказали об усталости и о желании уйти на покой. Сколько можно жить в суете и бесконечной погоне за деньгами? Все! Хватит! Теперь пусть молодежь бежит по замкнутому кругу бирж и акций, прибылей и убытков, кредиторов и аудиторов.

Во все это Малкин, конечно, не верил. Если человек хочет уйти на покой и посвятить жизнь детям, внукам, лежать на теплом песке на каком- нибудь экзотическом острове, ему вовсе не обязательно продавать свое имущество за бесценок первой попавшейся девке. «Это чушь и полная ерунда!», – говорил сам себе Малкин. А что не чушь и не ерунда? Что произошло с этими людьми на самом деле? Ответа на этот вопрос у Геннадия Валерьяновича не было, и это чрезвычайно раздражало его.

Малкин выбрался из-за рабочего стола и пересел на мягкий диван у журнального столика в углу большого кабинета.

Из вазы с фруктами он взял большое желтое яблоко, с подноса серебряный ножичек и начал чистить фрукт. Обычно он ел яблоки целиком, со шкуркой. Но сейчас ему показалось, что ползущая из-под сверкающего лезвия спираль окажет на него успокаивающее действие и позволит рассуждать более здраво. Но никаких разумных мыслей в голову не приходило.

Помня правило, гласящее, что вопрос сначала должен быть правильно сформулирован, Малкин раскрыл блокнот и ровным почерком отличника записал: «Что может заставить разумного и взрослого человека продать акции своего банка за бесценок?» Отложил ручку, разрезал очищенное яблоко на четыре части, взял одну из частей, вырезал сердцевину вместе с косточками, отправил мякоть в рот и вновь покосился на страницу блокнота.

Начнем все с начала. Так сказал Малкин вслух самому себе и взял с блюдца еще одну четвертинку яблока.