Наследство убитого мужа

Неприятности стартовали, как всегда, некстати. Когда же они научатся прибывать вовремя?! Больничный коридор наполнился громогласным топотом! Сердце ухнуло в пятки, зашевелились волосы под шапочкой. Не успели! Я отшатнулась от Антона, в глазах которого уже пульсировала паника, и каким-то рефлекторным движением вернула сбившуюся повязку на нос. Когда распахнулась дверь, женщина в белом халате (разумеется, я) и шапочке, в марлевой повязке и с папочкой, судорожными рывками поправляла под больным простыню. Ворвался ураган! Затряслись стены. От напора воздуха распахнулось окно и загуляли сквозняки. В палату с торжествующим ревом ворвались четверо – свирепые, с голодными глазами, будто их неделю не кормили! И снова все знакомые, чтоб им провалиться! Я отпрыгнула к окну, прижала папочку к груди и закашлялась, корявое бревно выросло поперек горла. Шура прошляпила опасность! Впрочем, что она могла сделать, если эти четверо сразу помчались на этаж? А может, и Шуру уже успели прибрать… Радостно засмеялась блондинка Инна Островная, обнаружив в кровати одного из потерявшихся. Она широким шагом пересекла палату и нависла над кроватью, хищно оскалишись. Антон был спокоен, глаза его были закрыты, грудь равномерно вздымалась и опускалась. Инна задумалась: из-под наркоза, что ли, еще не вышел?

– Попался, красавчик… – злорадно прошептала она. – Полюбуйтесь на него, какие мы мирные, все из себя больные, ничего не подозреваем…

Хмурый тип по фамилии Колодяжный покосился на второго пациента, у которого отвисла челюсть, деловито прошагал к окну, бросив в мою сторону придирчивый взгляд, и высунулся наружу. Молодой субъект с окладистой бородой (он был в лесу на «охоте») остался у входа, прислонился к стене, закрыв собой выключатель, и с невозмутимым видом скрестил руки на груди. Четвертым был грузный и вспотевший Петренко. Он выбрался на середину палаты, повертелся, заглянул зачем-то в шкаф, под кровати, сунулся за ширму и озвучил непререкаемый вывод:

– Больше никого.

– Маловато будет, – отвернулся от окна Колодяжный и исподлобья обозрел присутствующих, включая и меня. Я стояла ни жива ни мертва, с упавшим в пятки сердцем и дрожащими коленками. Ну почему?! Где мы прокололись? Они же приняли меня за медсестру или за врача! – вдруг мелькнула мысль. Я же вся такая, блин, в белом, да еще и с папочкой…

– Половину темы разрулили, – фыркнула Инна.

– Позвольте, – пробормотала я, прилагая усилия, чтобы изъясняться исключительно фальцетом. – Что вы себе позволяете, кто вы такие? Это больница… Я немедленно сообщу в полицию…

– Неужели? – проворчал, утирая платком лысину, Петренко. – Мы уже тут, дорогуша, прибыли, так сказать, по первому зову. Быстро мы, правда? – И засмеялся противным дребезжащим смехом.

– Полиция, – подтвердила Инна, мазнув по мне взглядом. – Это беглый преступник, – ткнула она пальцем в «спящего» Антона. – Что с ним?

– Послушайте, больному два часа назад сделали операцию… – Праведный гнев не получался, я от волнения глотала слова. – Вы не можете просто так его взять и забрать. Он очень слаб, он без сознания, он должен отлежаться хотя бы сутки…

– Вы кто? – проворчал в затылок Колодяжный.

– Я дежурная медсестра, я здесь работаю, наблюдаю несколько палат…

– Кто его привез сюда? – спросила Инна.

– Это была какая-то женщина, она не представилась, сказала, что заедет утром…

– Она была одна?

– Мне показалось, что одна… Хотя нет, постойте, по-моему, в машине ее поджидал мужчина! Он ей звонил на сотовый, торопил ее…

– Мужчина? – Инна нахмурилась и обеспокоенно переглянулась с Колодяжным.

– Послушайте, я должна немедленно сообщить о вашем визите дежурному врачу, – заторопилась я. – С ним и решайте, а я всего лишь медсестра…

Я взмокла от волнения. Ну, вырвусь из палаты, что дальше? Оставлять Антона на съедение этим тварям? Где гарантия, что он проживет еще хотя бы час? Ладно, решила я, главное – прочь отсюда и найти Шуру – Шура мудрая, у нее связи, она придумает неординарное решение. Ментов надо чем-то отвлечь. У нас есть козырь – Антон не настолько плох, как представляется. Я усердно искала выход из палаты, но ноги путались, как провода от наушников. Менты с любопытством меня разглядывали – из разных концов помещения. Блондинка с растущим интересом склонила голову: дескать, что же у меня получится? Я совладала с собой, гордо задрала нос и почти не шатаясь направилась к выходу. Глумливо ухмылялся бородач на входе, еще не решивший, пропускать ли меня.

– А ну-ка, придержи коней, дорогуша, – вдруг задумчиво вымолвил в спину Петренко. – Поворотись-ка, доча, если не сложно.