Наследство в глухой провинции

– В воскресенье вечером можешь встречать меня на въезде в город, – твердо пообещала я, пытаясь запихнуть свои сомнения подальше – удастся ли мне это обещание выполнить?

– Ты хоть за это время успела что-нибудь?

– В смысле заказчиков?

– В смысле мужиков!

– Есть кое-что, – туманно ответила я.

Ольга разочарованно фыркнула. Она знала, если я чего-то сразу не сказала, вытягивать это из меня себе дороже.

– А дом хоть оформила?

– Оформила. И даже уже продала.

– Холера ясна! – ахнула подруга. Похоже, она опять читала детектив Хмелевской, которая любила использовать это выражение. – Я всегда говорила, что способности к бизнесу у тебя офигенные.

– Только вот не всегда проявляются.

– Мы ещё своё возьмём, – успокоила подруга.

– Как там Серджио поживает?

– Эта гангрена ни с кем не желает иметь дела, кроме тебя. Так что, Ларочка, если ты не приедешь, наш итальянский бизнес прикажет долго жить, а с Израилем пока что всё вилами по воде писано…

Конечно, я понимала, что Серджио ради моих прекрасных глаз от бизнеса не откажется, но Ольга права: мне следует поторопиться.

– Кстати, моим родителям ты позвонила?

– Я к ним заезжала. Сказала, что ты на днях приедешь и у тебя все в порядке.

Кажется, с моей подружкой что-то происходит, для неё нетипичное: за две минуты бизнесвумен Ольга Кривенко не произнесла ни одного матерного слова!

– Ты не одна в офисе?

– Почему, одна.

Я, грешным делом, подумала, что рядом с ней сидит некто Кононов по кличке Ушастый и Ольга при нем старается выглядеть тихой и белой, как овечка Долли.

– Лёлька, ты сейчас как раз Хмелевскую читаешь?

– А ты откуда знаешь? – удивилась она, хотя происхождение «холеры» и «гангрены» мне даже особо вычислять не пришлось.

– Я здесь общаюсь исключительно с полицейскими. Учусь. По-ихнему это дедукция называется.

– Везёт тебе! – завистливо сказала подруга.

Да уж, везет! Лучшие мужчины Гуляйполя, то бишь Костромино, буквально дерутся между собой за право поговорить с королевой компьютерного бизнеса Ларисой Киреевой или просто купить у неё наследный дом по двойному тарифу…

– А как там поживает Ушастый?

В трубке словно задохнулись, а потом раздался голос моей шефини:

– А что ему сделается, Ушастому?

– Ты его всё-таки выгнала?

– Ну не так чтобы выгнала…

Значит, я угадала. То-то мне казалось, что подруга излишне возбуждена.

– Олька, а Лёва знает?

– Никто ничего не знает, – каким-то угасшим голосом проговорила Оля. – Ни Лева, ни Ушастый. Как я теперь Левке об этом скажу? Он столько для нас сделал. Вот сегодня позвонил, на презентацию позвал… А тут ещё как назло ты в своей Кукуевке застряла. Надо посоветоваться, и не с кем, твою мать!

Знакомые ноты! Не стареют душой ветераны.

– Ладно, жди, скоро приеду. Тут всё к концу идёт.

– Ты там не очень-то, не храбрись, – сказала Ольга. – А то я тебя знаю. Начнешь права качать, а мужики, как ни крути, всё равно сильнее нас. Конечно, только физически.

Не храбрись! Чья бы корова мычала… И хотя Ольга сказала это для проформы, в её словах чувствовалось непритворное беспокойство за меня. Пустячок, а приятно.

Значит, я считаю, что всё идет к концу. Что – всё? Мои отношения с Михайловским. Эпопея с наследством. И вообще все непонятки. Вряд ли, когда это выяснится, мне позвонят в мой родной город и расскажут, что к чему.

Я подхватила свой пакет и заторопилась домой. Уж и не знаю, откуда взялось это желание – побыстрее вернуться к своему, пусть и временному пристанищу – в тёткин дом. Как будто возле него как раз происходило нечто, в чём мне непременно надо было участвовать.

Деньги у меня с собой, в сумке, документы тоже. Мой дом – уже не мой, хотя я и не написала сотнику Далматову никакой доверенности на право продажи или оформления. Но, наверное, если Георгий Васильевич захочет, он и сам всё оформит. В крайнем случае он свяжется со мной, и я вышлю все необходимые документы телеграфом.

Улица Парижской коммуны оказалась всего в трех кварталах от центра. Но едва я ступила на неё, как увидела вдалеке, судя по всему, как раз против моего дома, скопище машин. От неожиданности я сбавила шаг. Что там происходит? Я увидела даже трейлер с огромным двадцатифутовым контейнером. Уж не разбирает ли кто-то теткин дом в моё отсутствие?

Поневоле ускоришь шаг. Я подошла совсем близко, и тут мне навстречу из машины вышел сам Александр Бойко.

– Лара, ты не передумала уезжать? – спросил он деловым тоном.

– Не-ет, – растерянно проблеяла я.

– Вот и хорошо. Я как чувствовал. Я, честно говоря, за тебя переживаю. Словно Липа и вправду оставила под мой присмотр свою дочку, которой надо помочь собраться… Вот я и подумал, чего тебе самой со всем возиться. Помогу девчонке, чем смогу. Вызвал контейнеровоз. Иди в дом, распорядись, что грузить, как складывать. Ребята у нас опытные, они умеют паковать вещи.

Теперь он разговаривал со мной как близкий родственник. Этакий заботливый дядя Саша. Однако не только Жора Далматов хотел побыстрее выпроводить меня отсюда…

– Но почему такая спешка?