Насмешка Артиста

– Я верю вам, Хорниева. Бывают исключения, не спорю. Но вы меня не слушаете. В данном эпизоде нет места такой ошибке. Начальника охраны, хозяина галереи и его заместителя просто хотят подставить. Пустить нас по ложному следу. Само место преступления кричит об этом. Но! За то у нас есть зацепка – убийца знал, что камеры не работают. Это точно кто-то из знакомых жертвы.

Хорниева задумалась. По её лицу было ясно, что она не хотела прощаться со своей гипотезой, но ее наставник был весьма убедителен. Спорить она не стала. Тем временем, Хлебников пытался понять, как можно было обойти сигнализацию, не имея доступа к ее отключению. И кое-какой вариант у него был.

– Этот штатив. А также раствор гипса. Он позаимствовал это все здесь?

– Да. Взял со склада.

– Тогда почему мы здесь стоим? Ведите на склад.

Складское помещение представляло собой большую комнату, лишенную того роскошного оформления, что было на самой выставке. Серые стены хранили в себе множество холстов, незаконченные картины. Кроме элементов живописи, тут встречались остатки материалов для ремонта. Но внимание следователя привлекла огромная деревянная коробка. Внутри скромно лежали вскрытый пакет гипса, засохшие остатки раствора с кистью, а также моток плотной проволоки.

– Штатив был здесь. – молвил Вениамин, облокотившись о край коробки.

– Возможно, но… – Хорниева, не договорив, вскинула брови, наблюдая, как Вениамин залезает в коробку.

– Эта штуковина была опечатана. Никто не вскрывал ее. Снаружи. Даже с учетом штатива, тут очень просторно.

Следователь сел на дно коробки, поджав к себе колени, будто представляя себя ребёнком, играющим в крепость. Затем он выпрямился и покинул своеобразное укрытие.

– Маньяк не взламывал замки и сигналку. Он забрался в галерею подобно грекам Троянского Коня. Дождавшись ночи, он выломал крышку и отправился навстречу охраннику. Тот в свою очередь, услышав шум, направился в эту сторону.

– Я бы поаплодировала, если бы это было уместно. – ухмыльнулась Хорниева.

– Теперь вы надо мной подстегиваете? – Вениамин интригующе изогнул бровь.

– Теперь? Так значит…

Хорниева не успела закончить свою мысль, как за её спиной появилась женщина в деловом костюме. Она была молода. На вид лет тридцать. Выглядела прекрасно, но строгий костюм и прическа не позволяли её красоте раскрываться на полную. Впрочем, профессионально наложенный макияж мог очаровывать даже в таком амплуа.

– Я могу чем-то помочь? – проговорила она.

– Да. – оживился Вениамин. – Вы здесь работаете? Не подскажете, когда сюда привезли этот ящик?

– Меня зовут Тамара. Первороднова. Я – менеджер. Что касается коробки, то её выгрузили вчера.

– О, вы ведь дочь Альберта Первороднова, верно? – Хорниева приветливо улыбнулась.

– Верно. А также его заместитель.

– Не знаете, кто отправитель короба? – Вениамин продолжал интересоваться ящиком.

– Конечно, знаю. Компания доставки «Андрэ и Ко». Отец всегда заказывает у них. В этот раз должны были привести сорок рамок под обновление.

– Но тут нет никаких рамок. – Вениамин указал внутрь.

– Да, я вижу. Хотите сказать, убийца как-то связан с доставщиками?

– Похоже на то. Обязательно проверим эту вашу «Андрейко».

– Скажите, – в разговор снова включилась Хорниева, – У вас есть предположения, кто мог совершить такое? Вы хорошо знали убитого? Были ли у него последнее время конфликты?

– Даже не представляю, кто может желать зла Дмитрию. Он был хорошим человеком. Простым.

– А вы уверены… – Вениамин привлек внимание женщин интригующим голосом, – Что убийца хотел навредить именно Дмитрию?

Тамара слегка нахмурилась.

– Вы считаете, что этот садист желает напасть на кого-то еще?

– Вполне вероятно.

– О, вам нужно поговорить с моим отцом. Уверена, вы найдете общий язык.

– А он здесь?

– Да, в своем кабинете. Это самый дальний угол соседнего крыла. А я, пожалуй, вернусь к своим делам, если не возражаете.

– Значит, он нам сразу и расскажет, почему камеры не починили.

В этом замечании Тамара услышала интригу. Она явно поняла, что это был укор в первую очередь в ее сторону. Но в лице она совсем не изменилась. Вениамин все еще видел сильную женщину, недовольную происходящим, но ни на мгновение не обвиняющую себя в произошедшем.

– Только не говорите мне, что я виновата в смерти Дмитрия. А если бы у нас вообще камер не было? Да, система сломалась две недели назад. Я хотела вызвать ремонтника, но отец был категорически против. Видите ли, ему не нравилось, что камеры «смотрят» на его произведения.

– Это как так? Что это значит?

– Он где-то вычитал, что каждый объектив является «наблюдателем». То есть, каждая камера – еще один глаз, смотрящий на картины. По его мнению, это обесценивает его произведения.

– Почему? Должно же быть наоборот.

– Наверное. Но мой отец – не такой, как все. Он мыслит иначе. К своим картинам он относится с трепетом. «Чем больше кто-то чем-то дорожит, тем меньше он желает этим делиться с остальными» – его слова.

– Просто каприз, не считаете?