Настасья Алексеевна. Книга 4

Всё дальнейшее для Настеньки проходило как во сне. На следующий день утром она написала заявление об отпуске по семейным обстоятельствам и отправила его с согласием уполномоченного треста факсом, Не прошло и часа, как пришёл факс с приказом об её отпуске. К тому времени она собрала необходимые вещи в рюкзак и вместе с Василием Александровичем поехала на вертолётную площадку. В этот раз вертолётом правил сам шеф вертолётной службы Папикян, и с Иваном крестьянским сыном Настенька не встретилась. Она даже не знала, что бы сказала ему при встрече, но не пришлось ничего говорить. Улетела, по-английски не попрощавшись. Вертолёты за прибывающими шахтёрами и с теми, кого они сменяли, улетали позже.

Прилетела в Москву, как снег на голову, хоть и предупредила по телефону, что летит. Все плакали и от радости, что видят Настеньку, и от горя близкого расставания с малышом, который этого не осознавал, понимая только счастье оттого, что приехала мама с подарками, купленными в аэропорту Шереметьево, так как больше нигде не могла этого сделать. Малыш не предполагал, что скоро предстоит разлука с любимой мамой навсегда, что у него теперь будет другая мама – это недавно появившаяся тётя, тоже одарившая его подарками и ласкающая его как родного.

Оформление документов, проводы малыша, слёзы, заполнение новой анкеты в тресте, проводы самой Настеньки, снова слёзы, почти две недели в Москве и отлёт в Мурманск – всё пролетело, как мгновение, миг, секунда жизни, что застопорилась в возбуждённом сознании лишь на сухогрузе «Алексей Генералов», медленно отчалившем от причала морского порта, и, покачиваясь на небольших волнах длинного узкого Кольского залива, вышедшем, наконец, в открытый океан с его покатыми, но гораздо более мощными волнами, то вздымающими корабль высоко вверх, то опускающими его в глубину, когда так и кажется, что нос судна сейчас вот упрётся в водяную стену и уж не вырвется из неё, но он поднимался и вновь погружался, ведя бесконечную игру с гигантской водной стихией.

Когда Настеньку пригласили на капитанский мостик, она думала, что идёт на открытую площадку, продуваемую со всех сторон ветром. Каково же было её удивление, когда, поднявшись по крутой узенькой лестничке, она оказалась в широком помещении, окружённом большими стёклами, за которыми всюду была морская гладь. Правда, с одной стороны ещё виднелись обрывистые берега земли. Сидевший в огромном кожаном кресле у штурвала капитан проговорил густым басовитым голосом:

– Попрощайтесь с большой землёй. Вы географию знаете? Это знаменитый полуостров Рыбачий.

– Так это про него в песне поётся «Растаял в далёком тумане Рыбачий —

Родимая наша земля»? – спросила Настенька.

– Да, о нём.

Капитан как-то сразу запел вполголоса:

– Прощайте, скалистые горы.

На подвиг Отчизна зовёт.

Мы вышли в открытое море,

В суровый и дальний поход.

И Настенька вдруг неожиданно для самой себя подхватила припев, добавив к баритону капитана свой бархатный контральто:

– А волны и стонут, и плачут,

И бьются о борт корабля.

Растаял в далёком тумане Рыбачий,

Родимая наша земля.

– Ха-ха-ха, – засмеялся помощник капитана, приведший Настеньку на мостик. – У вас хорошо получается вместе.

– Да, мы, кажется, споёмся, – согласился капитан, пригладив маленькую светлую, но не седую бородку, делавшую его молодое ещё лицо чуть старше.

– Вряд ли, – возразила Настенька, – мне сейчас не до песен. Это я случайно подхватила.

– Случайно-неслучайно, а получилось хорошо, – заметил философски помощник капитана и подошёл к креслу, чтобы сменить сидевшего в нём командира.

Они поменялись местами. Капитан, видимо, отслужил свою вахту и стал рядом с Настенькой, спрашивая:

– Отчего же не до песен, красавица? С таким голосом только петь.

– Да так, – хотела уклониться от ответа Настенька, – но потом всё же сказала: – Три года назад у меня умер муж от белокровия, а три дня, как забрали у меня сына, потому и не до песен.

Капитан был выше Настеньки на целую голову, но ресницы его вскинулись кверху, а взгляд устремился вниз на Настеньку:

– Как забрали? Украли что ли?

Настенька грустно улыбнулась:

– Нет, не украли. Просто я взяла мальчика из родильного дома, где погибла моя дочь. Мамаша его была девчонкой и отказалась от сына. А сейчас она повзрослела и потребовала ребёнка обратно.

– Так это же незаконно, раз она отказалась.

Настенькина голова качнулась в знак согласия: