Настасья Алексеевна. Книга 4

Виктор Николаевич говорил о китах и медведях, о моржах, обитающих гораздо севернее, и нерпах – с их любопытными усатыми мордочками он встречался даже в порту Баренцбурга – говорил о дельфинах и о ловле трески, но при этом мысли шли параллельно об этой загадочной пассажирке, не позволившей капитану войти к ней в каюту в отличие от некоторых других, которые под предлогом морской болезни расслаблялись и позволяли временно влюбляться в себя, отдаваясь страсти в длинные зимние ночи или в столь же продолжительные летние полярные дни. Нет, Настя явно этого себе не позволит. И, может быть, именно поэтому так хочется её обнять и целовать исступлённо озёрные большие глаза, напоённые кровью губы, прижать к себе крепкие груди и умереть от счастья обладания сопротивляющимся телом. Он не думал о том, что это была животная страсть по недоступному, недозволенному.

А Настенька тоже в это время думала не о Шпицбергене, о котором шла речь. Ей, как и всякой другой женщине, хотелось любить и чтобы её любили. Она смотрела на профиль Виктора-Витька, и он напоминал ей со своей бородкой Дон Кихота, борющегося с океаном, с ураганными северными ветрами, со льдами, ожидающими, как он говорит, их впереди. И он смелый, решительный в то же время казался ей таким беззащитным, требующим ласки, женского внимания, ухода, без чего он не может быть постоянно сильным. Ей подумалось, что мужская смелость рождается от женской слабости, но эта слабость должна быть сильной. Вот такой парадокс приходил ей в голову. А хочет ли она быть защитницей Дон Кихоту, Настенька пока не знала.

В этот день солнце уже не появлялось над волнами. Совсем краешек его выглянул, осветив кусочек неба да океанскую гладь, и скрылся, оставив сначала оранжевую, а потом белую полоску света у самого горизонта. И вновь наступила ночь, расцвеченная яркими звёздами Малой Медведицы да редкими береговыми маяками, обозначающие вход в заливы и отдельные мысы. А ведь была ещё почти середина материкового дня, когда нужно было идти на обед.

Капитан снова присоединился к гостям в кают-компании. Кок угощал в этот раз куриным бульоном и пельменями в сметане. А на закуску подал холодец и заливную рыбу, что отлично сочеталось с белым столовым вином.

После обеда несколько захмелевшую Настеньку Виктор Николаевич опять проводил к её каюте, поскольку она отказалась смотреть телевизор, но, когда капитан склонился к протянутой для прощания руке, Настенька милостиво согласилась на этот невинный поцелуй, и даже выждала несколько секунд, пока Витя-Витёк страстно прижимался тёплыми губами к тыльной стороне ладони непокорённой красавицы. А он чувствовал, что именно не покорил её и был счастлив хоть этим подарком – поцелуем руки.

Почти до самого ужина Настенька спала. Возможно, качка всё-таки действовала и на неё. Или утомляло однообразие вида в иллюминаторе чёрного неба и силуэтов далёкого берега. Проснувшись, она поднялась, надела шубку и шапку, посмотрелась в зеркало и, покинув каюту, поднялась на открытую палубу. Морозный воздух приятно пахнул в лицо. Небо над головой распростёрлось во всю ширь, не то, что из капитанской рубки и тем более из иллюминатора. Огромное, усыпанное звёздными бриллиантами, оно казалось волшебным зонтом из сказки «Снежная королева».

Запрокинув голову, Настенька сразу увидела ковш Большой Медведицы. Его она всегда сразу узнавала. Вспоминая рассказы школьного учителя географии, она мысленно провела линию по правой грани ковша и как бы отложила пять раз эту грань, наткнувшись на ярко сияющую Полярную звезду в хвосте Малой Медведицы. Да, они приближались к Северному полюсу. Конечно, до него ещё было около двух тысяч километров, но что это по сравнению с пройденными уже тысячами? Между Большой и Малой Медведицами протянулся, изгибаясь, хвост Дракона.

Но что это? В небе появилось откуда-то белое облачко. Странно. Только что никаких облаков не было. Да и это вдруг исчезло, но появилось в другом месте. А к нему потянулись белые полоски света и неожиданно окрасились в розовый оттенок и расширились, переливаясь красками в жёлтый, зелёный, оранжевый цвета. Всё небо сияло и словно играло цветными широкими полотенцами, отражающимися в чёрных водах океана, которые теперь тоже светились радостью полыхающих над ним огней.

Замерев на мете, Настенька восторженно смотрела на Полярное сияние, будто приглашавшее её в мир красоты Заполярья. Она даже не заметила, что рядом с нею появился капитан, а за ним и учительница с доктором и бухгалтером. Она очнулась от вскрика:

– Боже, до чего красиво!

Это не сдержала своих эмоций учительница Ксения.

– Ничего не скажешь, восхитительное зрелище! – резюмировал Альберт Семёнович.

– Божье творение, – сказал Виктор Николаевич и широко перекрестился.

– И не причём здесь бог, – быстро возразила Настенька. – Это подарок природы. Светятся верхние слои земной атмосферы.