Да, это оказался именно господин Цзи, известный китайский лингвист. Он выглядел просто и скромно, как обычный человек из народа; в отличие от некоторых высокопоставленных людей он никогда не проявлял высокомерия и заносчивости. Благодаря своей эрудиции и доброжелательному отношению к людям он пользовался всеобщим уважением. Многие студенты называли его своим любимым учителем. Цянь Вэньчжун, последний ученик Цзи Сяньлиня, рассказывал об этом такую трогательную историю.
Однажды они вместе прогуливались по территории университета. Обычно для своих медленных прогулок Цзи Сяньлинь выбирал окольные тропинки, а не широкие дороги, чтобы не мешать никому. На этот раз было так же: мужчины тихо брели по узкой тропинке и любовались видами. Цянь Вэньч-жунь слушал учителя и вдруг испытал странное чувство: как будто чей-то взгляд сверлит ему спину. Сначала он решил, что ему показалось, однако это чувство не покидало его. Цянь Вэньчжун обернулся и увидел позади длинную вереницу велосипедистов.
Дело в том, что кампус Пекинского университета занимает огромную территорию. Для здешних студентов велосипед – обычное средство передвижения, с помощью которого они добираются от одного корпуса до другого. Чтобы сократить путь, группа студентов поехала по этой тропинке; никто не ожидал встретить прогуливающегося господина Цзи. Узнав уважаемого преподавателя, все слезли со своих велосипедов и медленно катили их. Никто не решался обогнать наставника, никто не сигналил с нетерпением… Все шли очень тихо, не издавая ни звука, поэтому господин Цзи так ничего и не заметил.
Только когда старый ученый свернул с тропинки и исчез из виду за деревьями, студенты вскочили на велосипеды.
Конфуций в гостях у Лао-Цзы
Неважно, сейчас или несколько тысяч лет назад – всегда и везде приветливость и вежливость были лучшим украшением благородного человека.
Весной 521 года до н. э. один из учеников Конфуция по имени Гун Цзиншу пришел к нему, чтобы попрощаться перед отъездом. Он получил приказ через несколько дней прибыть на поклон к императору в столицу династии Чжоу – далекий город Лоян. Конфуций очень обрадовался этой новости, потому что известный мудрец, хранитель летописей Лао-цзы, жил как раз в Лояне. Конфуций давно мечтал встретиться с ним, чтобы расспросить о том, что его интересовало больше всего: о традициях и обычаях древности.
Получив согласие правителя царства Лу Чжао-гуна, Конфуций вместе со своим учеником тут же отправился в Лоян. Путешествие совсем не страшило его: исполненный надежды и радостного волнения перед долгожданной встречей с мудрым Лао-цзы, он не обращал внимания на дорожные тяготы и неудобства.
На другой же день после прибытия в Лоян Конфуций отправился в книгохранилище, где трудился Лао-цзы. В то время он как раз писал «Дао дэ цзин»[28]. Узнав, что Конфуций специально приехал к нему из царства Лу, он тут же положил перо, поправил платье, головной убор и вышел к гостю.
Увидев, как бодрый старец выходит из комнаты, Конфуций понял, что это и есть Лао-цзы, он поторопился ему навстречу с почтительным поклоном. После взаимных приветствий они вместе вошли в гостиную. Лао-цзы пригласил Конфуция присесть для беседы, но Конфуций сел не сразу, а только после того, как поклонился.
Лао-цзы оглядел скромно сидящего Конфуция и с улыбкой спросил о цели его визита. Конфуций взглянул в лицо Лао-цзы, поднялся и ответил:
– Мои познания, к несчастью, неглубоки; я мало знаю о древних традициях и ритуалах, но хотел бы узнать больше; поэтому я и приехал сюда, чтобы расспросить вас, как знатока истории и церемониала.
Лао-цзы увидел, что Конфуций искренне жаждет знаний, говорит и действует почтительно и вежливо. Он охотно поделился своими знаниями и суждениями с Конфуцием, ответил на все его вопросы.
Начало смеркаться. Конфуций распрощался с Лао-цзы и снова поблагодарил его. Лао-цзы проводил гостя до двери и пожелал ему быть осторожным в пути. Конфуций вышел, остановился и снова поклонился, он попросил Лао-цзы, чтобы он сначала вошел в дом. Лао-цзы с улыбкой посмотрел на столь церемонного гостя, трогая бороду, покачал головой, повернулся и ушел внутрь. Только когда за Лао-цзы закрылась дверь, Конфуций пустился в обратный путь.