Наставники. Коридоры власти<br />(Романы)

— Из Берлина. Понимаю. Превосходный город. С превосходным университетом. И я ведь, знаете ли, почетный доктор этого университета. Мне до сих пор помнится, как я получил это звание. Меня встретил на станции Зоо один университетский ученый — превосходные, доложу я вам, в этой стране ученые — и сразу же сказал: «Если не ошибаюсь, профессор Гей, великий знаток саг?» Представляете себе, Калверт? Представляете себе, Браун? Великий знаток саг! И он сказал это, как только меня увидел. Я, конечно, не захотел именоваться великим. — Гей довольно рассмеялся. — Я сказал ему: «Можете называть меня знатоком саг, если хотите. Знатоком саг — но ни в коем случае не великим».

Браун с Кристлом хмыкнули. Слева от Кристла сидел Найтингейл — напряженный, но вежливо сдержанный. У Роя Калверта блестели глаза: напыщенные и самодовольные люди неизменно становились мишенью для его насмешек; однако Гей был слишком стар. Да и броня его самомнения казалась непробиваемой.

— А уж если зашел разговор о почетных степенях, — продолжал Гей, — то могу вам поведать, что я кавалер четырнадцати почетных степеней. Представляете себе, Калверт? Представляете себе, Кристл?

— С трудом, — улыбаясь, признался Кристл; но в его улыбке сквозило невольное уважение.

— Четырнадцать почетных степеней. Не так уж плохо, правда? Меня избрали почетным доктором университеты всех цивилизованных стран, кроме Франции. Французы, знаете ли, не признают достижений иностранцев. Но и четырнадцать почетных степеней — это не так уж плохо. И у меня ведь есть время, чтобы получить еще одну-две.

— Надо думать, что есть, — проговорил Кристл. — Надо думать, что есть. И я заранее объявляю, что отмечу каждую из них — от себя лично — бутылкой вина.

Гей звонко прочитал послеобеденную молитву и повел нас обратно в профессорскую. Там на овальном столе уже стояла бутылка портвейна; нам всем больше нравился кларет, но по установившемуся обычаю, если Гей обедал в колледже, наставники пили его любимый портвейн. Когда Кристл помог ему снять мантию и пальто, он оглядел стол, увидел орехи на серебряном блюде, и в его глазах засветилось радостное оживление.

— Так-так. Мужской десерт, — сказал он, — орехи и вино. Великолепно. А где же эконом? Я хотел бы принести ему свои поздравления.

Он смаковал портвейн и один за другим разгрызал орехи. У него, несмотря на возраст, были прекрасные зубы, а поэтому десерт доставлял ему истинное удовольствие. Наконец он вытер губы и спросил:

— Если уж мы заговорили о мужчинах, то скажите — кто-нибудь из вас собирается опубликовать в этом году новую книгу?

— Может быть, я, — отозвался Рой. — Если ее наберут…

— Примите мои поздравления! — воскликнул Гей. — Примите мои поздравления! У меня тоже должна этим летом выйти небольшая книжица. Я не назову ее шедевром в ряду главных моих работ, но по исполнению она вполне хороша. Мне очень интересно, как ее примут. Порой, знаете ли, к немолодому ученому относятся с предубеждением.

— По-моему, вам совершенно не о чем беспокоиться, — сказал Браун.

— Меня беспокоит только предубежденность, — пояснил ему Гей. — Я не тщеславен и спокойно принимаю критику — если уверен, что в ней нет предубежденности. С тех пор как была опубликована моя первая книга, я хочу только одного: непредубежденности. Да-да, с тех пор, как была опубликована моя первая книга. — Он оглядел сидящих за столом наставников. Его зеленовато-синие глаза казались чуть выцветшими, — Это было грандиозное событие. Когда газеты сообщили, что книга поступила в продажу, я обошел несколько магазинов, чтобы увидеть все собственными глазами. А потом отправился в Гран-честер, к доктору Эрнсту Фазекерлею, моему шурину, — я ведь женат, знаете ли, на его младшей сестре. И вот я рассказываю ему об этом грандиозном событии, а его кот — вы, наверное, видели его кота, необычайной был величины кот, — он вдруг встал, знаете ли, этак на задние лапы, словно ему тоже захотелось меня поздравить.

Через несколько минут вошел дворецкий и сказал, что у ворот профессора уже ждет такси. Эта сцена — составная часть привычного ритуала — неуклонно повторялась два раза в неделю, потому что по четвергам и субботам Гей в любую погоду выходил из дому, и его доставляли в колледж — отобедать с нами. Потом, завершая ритуал, Кристл помог ему надеть пальто и мантию, а он пожелал — каждому в отдельности — спокойной ночи. Звучно повторяя это пожелание, он ушаркал из комнаты, и вслед за ним вышел Рой, чтобы помочь ему благополучно добраться до ворот по скользкому насту.

— Да, эти старые ученые не нам чета, — сказал Кристл, когда Гей и Калверт скрылись за дверью. — Мы их достижений повторить не сможем.