Наставники. Коридоры власти<br />(Романы)

— Должен признаться, что я, так же как и вы, не склонен поддерживать Кроуфорда, — сказал он. — Мне кажется, что нам нужен не такой руководитель. Я еще не все обдумал, но мне говорили, что некоторые наставники называют совсем другого кандидата. Скажите, а как вы отнеслись бы к выдвижению Джего?

— Джего? — переспросил Найтингейл. — Ничего не имею против.

— Вероятно, найдутся люди, которые будут серьезно возражать против него, — раздумчиво проговорил Браун.

— Некоторые люди будут возражать против кого бы то ни было.

Браун улыбнулся.

— Они могут сказать, что Джего не такой известный ученый, как… ну хотя бы, как Кроуфорд. И это серьезное возражение. Другое дело, насколько оно важно для нас. Или, говоря иначе, мы вряд ли найдем руководителя, идеального во всех отношениях. А значит, нужно решить, кого мы предпочтем — Джего, добросовестного, но не блестящего ученого, который зато прекрасно подходит для этой должности по своим человеческим качествам, или Кроуфорда — вы сейчас чрезвычайно убедительно оттенили некоторые его недостатки. В самом деле, допустимы ли подобные недостатки у ректора?

— Я готов поддержать Джего, — сказал Найтингейл.

— Очертя голову тут решать ничего, конечно, не следует, — заметил Браун. — Или, говоря иначе, семь раз отмерь — один раз отрежь. Но ваше мнение кажется мне очень весомым…

— Мне тоже, — вмешался Кристл. — Теперь, пожалуй, и я вскоре на что-нибудь решусь.

Браун и Кристл ушли; мы с Найтингейлом остались в профессорской одни.

— Давайте посидим у меня, — неожиданно предложил он.

Я удивился. Найтингейл, единственный из всех наставников, был мне решительно неприятен, — да и он меня, мягко говоря, не жаловал. Наша взаимная неприязнь, подобно любви, вспыхнула, когда мы познакомились, без всяких видимых причин: у нас не было ни общих духовных интересов, ни разногласий — ничего общего, а ведь многим коллегам, столь же чуждым мне по духу, я искренне симпатизировал. Только колледж нас и объединял: в других условиях мы наверняка держались бы друг от друга подальше. Но здесь нам почти каждый вечер приходилось встречаться за обеденным столом и поддерживать вежливую беседу, а иногда — под давлением социальных обычаев — мы даже проводили вместе свое свободное время. Насильственная социальная общность — я часто размышлял об этой поразительной черте кембриджской жизни; но еще поразительнее было то, что нередко социальную судьбу ученого решали его враги. Все административные должности в колледжах были выборными, и, значит, человек, выдвинутый на какой-нибудь должностной пост, частично зависел от своих недругов, которые принимали участие в голосовании, — так, например, Джего, не любивший Винслоу гораздо решительней, чем я Найтингейла, знал, что его будущность в какой-то степени зависит и от казначея.

Мы дошли до третьего внутреннего дворика и поднялись в комнаты Найтингейла. Найтингейл — единственный из нас — был абсолютным трезвенником и не держал дома ничего спиртного; предложив мне сигарету, он принялся без всякого интереса расспрашивать меня, как я провел отпуск; однако его вежливой сдержанности хватило ненадолго: через несколько минут он, без всякого перехода, резко спросил:

— Так что, по-вашему, Браун с Кристлом думают о выборах?

— Вы же слышали, — ответил я, — по-моему, Браун довольно откровенно изложил нам их точку зрения.

— Слышать-то я слышал, — буркнул Найтингейл. — А меня вот интересует, не собирается ли кто-нибудь из них пробраться в ректоры.

— Откуда вы это взяли? — изумился я.

— Нам ведь незачем им в этом помогать, правда? — спросил он. — Я по крайней мере помогать им не хочу.

— Какая чепуха! — воскликнул я, начиная раздражаться. — Они же ясно дали понять, что собираются поддержать Джего.

— Я поверю им, когда они и в самом деле его поддержат. Их не очень-то интересуют чужие судьбы. Мне до сих пор еще помнится, как они протащили Брауна в наставники. Он, правда, работает здесь дольше, чем я, но все равно на эту должность по праву должны были выдвинуть меня — разница в два или три года стажа не имеет никакого значение А у вас какие планы? — неожиданно сменив тему, спросил он.

Я замешкался с ответом, и он сразу же задал мне еще один вопрос:

— Вы-то хоть не собираетесь в последний момент выдвинуть кандидатуру Кристла?

Его мучили подозрения: он был уверен, что вокруг него плетутся интриги, чтобы его непременно обездолить, а кого-то другого возвысить. Скажи я ему, что думаю поддержать Джего, и он наверняка счел бы мое решение корыстным, а потому выступил бы против. Хотя пока что только эта кандидатура и не вызывала в нем завистливой подозрительности.