Наставники. Коридоры власти

— Простите, Джего, — прервал его Кристл, — но вы, вероятно, меня не поняли. Я считаю, что Кроуфорд будет хорошим ректором. У вас есть достоинства, которых нет у него. Я всегда это говорил и не отрекаюсь от своих слов…

Теперь он все время смотрел на Джего — твердо, с полной уверенностью в своей правоте, но очень по-доброму.

— …Однако это не меняет дела, — после паузы сказал он. — Мне не хотелось продолжать, да, по-видимому, придется. У вас есть достоинства, которых нет у Кроуфорда, но в общем и целом он лучше, чем вы, справится с обязанностями ректора.

Джего издал придушенное восклицание. Он понял наконец Кристла, и его надежда угасла.

— Не надо так расстраиваться, Джего, — с грубоватым, но искренним участием проговорил Кристл. — Далеко не каждый человек может справиться с ректорскими обязанностями. И вовсе не лучшие…

— А теперь вы хотите унизить меня вашим сочувствием, — спокойно и негромко заметил Джего.

Всегда бледные щеки Кристла порозовели. Сейчас он и правда сочувствовал Джего — впервые с начала предвыборной кампании, — потому что тот был окончательно побежден и уже ощутил горечь стыда и отчаяния.

— Вы никогда не верили в добрые чувства, — мгновенно ожесточившись, буркнул Кристл. — И, может быть, именно поэтому у вас так мало сторонников.

— Я считаю, что этот разговор надо прекратить, — твердо сказал Браун.

Они стояли лицом к лицу. На мгновение мне показалось, что сейчас они начнут выкрикивать взаимные оскорбления, осуждая друг в друге то, что каждый из них не мог принять…

Но они промолчали. Возможно, их образумила реплика Брауна. Они стояли лицом к лицу — мрачный, решительный Кристл и обуреваемый быстро нараставшим отчаянием Джего; Кристл отвернулся первым.

— Я иду в трапезную, — объявил он.

— Меня ждут к обеду дома, — проговорил Браун.

— Тогда до завтра, — сказал Кристл. — Увидимся в церкви.

Браун кивнул. Кристл коротко попрощался с нами и ушел.

Джего стремительно, словно не зная, куда себя деть, подошел к кушетке и обессиленно рухнул на нее.

— Вот, значит, и все, — проговорил он.

— Видимо, так, — ровным голосом сказал Браун. — Если только не случится какой-нибудь неожиданности… а я на вашем месте не стал бы этого ждать.

— Я и не жду, — отозвался Джего.

— Похоже, что с этим необходимо примириться, — сказал Браун. — Надеюсь, вам не нужно объяснять, как сильно огорчены ваши друзья.

— Да, очень горько, — пробормотал я.

— Большое спасибо, — обронил Джего, думая о чем-то другом. И вдруг с мучительной болью воскликнул: — Но как я навалю это на Элис? Как смогу вынести ее страдания?

Мы с Брауном промолчали. Джего поджал ноги, повернулся и неподвижно скорчился на кушетке. Зазвучал колокол, возвещающий обед.

— Я не могу идти в трапезную, — простонал Джего. — Не хочу, чтобы они пялили на меня глаза.

— Это вполне понятно, — сказал Браун.

— А мне вот совершенно непонятно, как я и вообще-то останусь теперь в колледже! — воскликнул Джего. — Ведь здесь все будет напоминать мне о моем позоре.

— Я сейчас скажу банальность, — проговорил Браун, — но время действительно залечивает любые раны.

— У меня нет сбережений! — выкликал Джего. — Я слишком стар, чтобы менять жизнь! А здесь каждый человек… каждый взгляд будет напоминать мне о моем позоре!

Он добавил:

— Видеть, как другой переселяется в Резиденцию… Называть его ректором…

Разговор Джего с Брауном не был похож на диалог. Джего выкрикивал две-три довольно бессвязные фразы, а потом на несколько минут умолкал. Ему открывались все новые последствия грядущей кроуфордовской победы, и слушать его было очень тяжело. Когда об этом узнают наши противники? А может быть, они уже празднуют в трапезной свою победу? Когда об его поражении станет известно в университете? А может быть, уже известно? Кто из его врагов порадуется первый? Зачем он согласился выдвинуть свою кандидатуру?..

Его отчаяние было так велико, что он накинулся на Брауна:

— Зачем вы обрекли меня на эти унижения? Ни один человек не заставлял меня так страдать!

— Я неверно оценил обстановку в колледже, — сказал Браун. — Это, конечно, непростительная ошибка.

— Вы не имели права рисковать счастьем ваших друзей!

— Меня всю жизнь будет мучить совесть, Пол, — с глубоким раскаянием проговорил Браун, не пытаясь отвергать обвинений Джего.

А тот несколько минут молчал, потом внезапно сел и пристально посмотрел на нас.

— Я хочу задать вам один вопрос, — сказал он. — Вы уверены, что этот человек наберет завтра утром абсолютное большинство голосов?

— Уверен, Пол. Если мы вообще можем быть в чем-нибудь уверены, — ответил Браун.

— Как же это так? — воскликнул Джего. — Почему я должен за него голосовать? Почему должен отдавать ему победу? Меня втравил в это Кристл. Так почему же теперь-то я должен ему подчиняться?

— Вы должны сдержать свое слово, — сказал Браун. — Мне никогда не нравилась эта затея, но вы дали слово и должны его сдержать.

— Ну, а это уж мне решать — должен я или не должен!