Настенька и медведь

Она помотала головой, не открывая глаз: ага, как же! Ей и так хорошо. Как ее раздевал окончательно Влад уже и не чувствовала. Даже обжигающая вода, которая вдруг окружила со всех сторон, не отрезвила. Было лишь больно, словно тысячи злобных пчел вонзились ей в руки и ноги. Ну и наплевать. Сознание ускользало все глубже, и даже эта боль его не могла удержать.

Горячие губы, оказавшиеся вдруг на ее ледяных, стремительно холодеющих и таких непослушных губах, казалось, вдыхали в нее саму жизнь.

Сознание робко встряхнулось, слабой рыбкой устремясь на поверхность: жить, жить! Ради этого поцелуя, ради Беринга.

И руки его, она вдруг ощутила, что опирается лишь на них. Еще не видя ничего, плохо слыша и не понимая, потянулась навстречу ему, как к источнику жизни, как к единственной своей надежде. Поцелуй становился все глубже, возвращая Настасью в реальность. В прекрасную, надо сказать, реальность, где в горячем бассейне бани ее целовал лучший мужчина во всех известных мирах. Нерешительно обхватила его могучую шею руками, повисла на нем, вцепилась, как утопающий в спасательный круг, и жадно ответила на поцелуй. Прижалась всем телом, таким еще холодным и бесчувственным, к его пылающей коже. Обнаженный и великолепный, он держал ее очень надежно и крепко. К тому же, судя по движению рук, все более откровенно ласкающих ее – останавливаться не собирался.

Словно ее изучал, прокладывал секретные тропы в тайнах женского тела. Сносил все запоры, открывая запретные двери самым темным страстям ее и желаниям. Руки, губы, соприкосновение кожи. Насте вдруг стало жарко, словно ее в кипяток опустили, и жар полыхал изнутри, обжигая и выворачивая наизнанку. Никогда еще ничего подобного она не испытывала. Застонала громко Берингу в губы, поцелуя не разрывая. Он сам оторвался, слегка отстранившись.

– Посмотри на меня.

Звучало тихо, но властно.

Пришлось открывать глаза. Мшистая зелень глаз, синяки под глазами и взгляд. Самая возбуждающая для женщины картина: огромный шикарный мужчина, возбужденный и мокрый, смотрит на тебя, как на самое главное сокровище во всей вселенной. От этого хочется разорваться на маленькие кусочки и снова срастись.

Порывисто прислонился лбом в лоб. Потерся, тяжко вздыхая, прижался к ней бедрами, дав почувствовать весь масштаб и серьезность происходящего.

– Я будто схожу с ума, Нас-тень-ка. Что ты наделала?

– Заразила?

Усмехнулся невесело, прижал к себе крепче, лаская ладонями спину, спускаясь все ниже и ниже. Подхватил сильным движением под ягодицы, застонал отчего-то отчетливо. Стася в ответ крепко обвила ногами эту горячую каменную глыбу. Повисла, вдруг поняв очень остро – никому она его не отдаст. Никогда.

– Беринг, ты мой, слышишь? Ты попался. Мне никто больше не нужен. Только ты. Помнишь, что я говорила тебе там, в лесу?

Ей сейчас почему-то казалось, что мог не услышать, забыть, не придать значения ее этому неожиданному признанию.

Усмехнулся ей понимающе, ласково.

– Зря поторопилась сказать – ты, наверное, думаешь? Я понимаю.

– Ничего ты не понимаешь, Влад. Я еще раз тебе повторяю – люблю тебя, невозможный медведище. Никому еще не говорила, никогда. А теперь хочется просто кричать.

Словно от этих слов прорвало в нем плотину, огромную, вековую, стальную. Зарычал глухо, выходя из горячей воды, впился ей в рот, горячо, ненасытно. Сердце стучало, как барабан, Беринг дрожал крупной дрожью, садясь на ту самую лавку, не отпуская Настасью ни на секунду.

Ее наполняло жидкое пламя возбуждения. Откинулась спиной на мужские ладони, глаза не закрывая. Она видела, как он любовался, как обволакивал взглядом все соблазнительные ландшафты женского тела. Уверенно трогал губами упругую девичью грудь, будто пробуя величайший из деликатесов.

Ей всего этого было мало. Обхватила ладонями мужественное лицо, притянула, шепнула на ухо, прикусывая:

– Возьми меня.

Он замер. С рыком выдохнул:

– Повтори.

– Я хочу быть твоей. Ощущать целиком. Иди ко мне, мой медведь.

Чуть приподнялась на его бедрах, поймала в плен тонкой рукой, направляя, в очередной раз восхищаясь масштабами доставшегося ей богатства.

– Тш-ш-ш. Не спеши, моя девочка. Такая горячая, такая тесная… Я осторожно.

Медленно, очень медленно соединялись два этих странных почти-человека. Он – огромный, могучий, спокойный как горы. И гибкая, сумасшедшая, будто пламя – она. И камень тот плавился от ее огня.

Вот уже плотно сомкнуты их тела, кожа к коже. Страсть разворачивается тугой и огромной пружиной, воронка чувств затягивает их обоих как в омут. Он все еще пробует быть осторожным, но стоны и крики, движения гладкого женского тела в его руках срывают последние предохранители. Они слишком долго ждали друг друга. Столько времени рядом, бок о бок, соприкасаясь каждый день – но не позволяя себе совершенно ничего. Изголодались, их мучила жажда.

До боли, до судорог это взаимное проникновение им было необходимо.

Апофеоз был похож на сход лавины. Синхронно, такт в такт, они будто упали в пучину, пламенно обнимаясь, сплетаясь, теряя остатки сознания.