Настька. Не такая, как все

– Я уже решила. – Мать взглянула на нее красными от слез, но уже сухими глазами. – Когда он увидит живот, я ему скажу все как есть. Если он после этого меня с моим ребенком не примет, я уйду к дяде Леше. А что? Он холост, работы, правда, у него нет, но я пока на свои сбережения жить смогу. Но тебя, доченька, я никогда не брошу, ты знай, если ты не вернешься, я тебе последние копейки буду отдавать… – Голос матери задрожал, и на глазах снова появились слезы.

Но Настя в этот момент думала совсем о другом. Если мать перестанет обеспечивать ее всем необходимым, беззаботной жизни здесь скоро придет конец. Нужно было как-то срочно решать эту проблему…

***

Был самый обычный день в моей жизни. Стоял ноябрь, на улице значительно похолодало, однако снега еще не было – словом, это было одно из моих любимых времен года, когда так приятно входить с прохладной улицы в тепло и уют помещений, светящихся изнутри мягким электрическим светом.

Мы со Стасом ехали на великах по улице. Было уже пять вечера, и на город, словно занавес, опускался мягкий сумрак. Возле нового торгового центра в конце улицы Стас предложил остановиться, чего-нибудь перекусить.

– Давай по паре пирожных раздавим, – так сказал он. – Я с самого утра голодный.

Я согласился, и мы, припарковав велики у крыльца, зашли внутрь, в тепло и свет. В пуховиках и шапках, с рюкзаками за спиной мы наверняка походили либо на туристов, возвращавшихся из похода, либо на отцов семейства. Впечатление дополняла моя густая, давно не бритая борода. Девчонка-упаковщица на кассе даже посмотрела на нас каким-то особенным взглядом и тут же, смущенно опустив длинные накрашенные ресницы, принялась с удвоенной скоростью запихивать продукты в пакеты, по ошибке засунув мое пирожное в пакет к пенсионеру, стоявшему в очереди впереди нас.

Но вот мы, утоляя на ходу голод, вышли из магазина, и я, оглядевшись вокруг, вздохнул полной грудью, и все внутри у меня радостно затрепетало, а по коже побежали мурашки. Я снова увидел красиво мерцавшие в сумраке огни, тянувшиеся бесконечной оранжевой цепочкой по темному полотну куда-то вдаль, вдохнул приятно щекотнувший легкие морозный воздух и подумал о людях, спешащих в этот час с покупками домой, совсем как этот пенсионер, совсем как эта молодая семья, за готовые радостно вспыхнуть прямоугольники окон, к синим экранам, в тепло. А мы со Стасом тут словно путники без цели и дома, проезжающие через этот город случайно и сделавшие краткую остановку, чтобы перекусить и двинуться дальше, мимо этих огней и людей за ними, чтобы потом остановиться где-нибудь за городом, в придорожном кафе, выпить горячий кофе и съесть хот-дог, перекинувшись парой слов с официанткой, и потом снова двинуться дальше, посреди романтики северной ночи. Эх, хотел бы я, чтобы все и правда так было! Но суровая реальность такова, что нам надо ехать домой, ужинать, сидеть пару часов за компом и ложиться спать, ведь завтра рано на работу.

Пока Стас, настроенный менее романтично и потому не глядевший по сторонам, отстегивал цепь от колеса велика, я смотрел на собаку, привязанную к перилам крыльца и с грустью ждущую своего хозяина, и опять думал о чем-то своем. Вдруг Стас прервал мои размышления.

– Я тут недели три назад уже был, – произнес он, не поднимая головы.

Три недели назад… Может быть, это ничего особо и не значило. Ну, был и был. Тогда еще было не так холодно, как сейчас, хотя темнело так же рано. Три недели назад здесь было все то же самое, даже люди ходили, наверное, те же. И все-таки по тону Стаса я понял, что он собирается мне сказать. Он наконец поднял голову, и по его глазам я окончательно понял это. Здесь и сейчас мы, два взрослых парня, зашедшие «раздавить пару пирожных» после рабочего дня, не могли понять, что и как было тогда, три недели назад.

***

…На удивление Стаса, Настю совсем не пришлось ждать. Когда он зашел за ней, она была уже одета, причесана и накрашена. Даже сумочку с собой брать не стала. Пачка сигарет с зажигалкой за пазуху – и все, двинулись.