Настоат

Я вам скажу больше – только не падайте в обморок: ограниченность духа рамками человеческого бытия – это величайшее благо, ибо оно позволяет нам не впасть в уныние от осознания того, что святой и преступник, жертва и убийца, праведник и садист в масштабах Вселенной – в сущности, одно и то же. Что́ было бы, коли мы с вами могли воспарить над землей и окинуть взором весь дольний мир – взором безоценочным и беспристрастным? Сколь малозначимым показалось бы нам зло и добро на одной, отдельно взятой планете! Кругом – черные дыры, квазары, галактики, нейтронные звезды, взрывы сверхновых – в общем, бесконечность времени и пространства. А вы говорите о каких-то моральных законах! Сомневаюсь, что есть разница между убийством человека и, например, съедением насекомого птицей, или поглощением инфузории-туфельки какой-нибудь амебой, гидрой или цианобактерией. С точки зрения Вселенной и вечности и то, и другое, и третье – мелочь, не заслуживающая внимания!

Великий Ахитектор поправляет белоснежные, сотканные из света одежды – видимо, готовится свернуть разговор. Я тоже устал – но надеюсь, эта беседа не будет последней. Слишком долго мы не общались – пора наверстывать упущенное, и когда-нибудь тень Ноэля исчезнет, испарится, перестанет тревожить нас своим незримым присутствием.

Доктор должен понять, что смерть Сына была необходима – да и сам Майтреа смирился с ней задолго до казни. Я уверен, что Ноэль давно простил нас с Курфюрстом и сейчас гуляет где-нибудь по ту сторону света, в заоблачных далях и высях. В его душе никогда не было горечи, презрения и злости – и в этом он разительно отличается и от меня, и от Энлилля.

– Знаете, Эосфор, в чем ваша проблема? – тихо, едва слышно шепчет Великий Архитектор. – В том, что вы пытаетесь казаться циничнее, чем есть. Все эти рассуждения о единстве добра и зла, их принципиальной неразделимости, отсутствии объективной истины – все это противоречит вашему повседневному опыту и поведению. Теория расходится с практикой, понимаете?

Вот, например, убийства, произошедшие в Городе, – неужто вам нисколько не жаль жертву? Мне сложно поверить… При всех своих недостатках – а их уйма, великое множество! – вы удивительно сентиментальны. И, возможно, разумом убеждаете себя, что добро и зло суть одно и то же, две половинки единого целого, однако на уровне чувств и эмоций вы безошибочно отличаете их друг от друга.

Разве не так? Разве не горит в вас огонь праведного гнева по отношению к тому, кто посягнул на Божье создание – ни в чем не повинную девушку? Я сомневаюсь! Если, конечно, убийца – не вы. Однако и в этом случае вас наверняка мучили бы угрызения совести.

Глубоко! Я всегда знал, что Архитектор видит меня изнутри, со всеми моими слабостями и пороками. В первую очередь, я Человек – как и его Сын, как и Он сам, и только затем – нечто большее.

– Нет, Энлилль! Убийца не я… Кровь допустимо проливать лишь в случае политической или метафизической необходимости – как было, например, с Ноэлем Майтреа. Иначе никак. Кровопролитие оправданно лишь ради высоких целей и идеалов, и только история может требовать подобные жертвы. Где-то читал: «Смерть одного – катастрофа. Сотня тысяч смертей – статистика». И то правда!

Доктор, ничто человеческое мне не чуждо, и девушку искренне жаль. Но не могу сказать, что я был потрясен. Убили – и убили; неприятно, но надо идти дальше.

А скажите – ради интереса: кого вы подозреваете? Кроме меня, разумеется, ибо обо мне у вас всегда было предвзятое мнение.

– Вы правильно угадали: первый кандидат – именно вы; второй – Курфюрст; третий – к сожалению, Настоат…

– Почему к сожалению? Уже успели так сблизиться? Обычно пациент подпадает под влияние доктора, а у вас произошло обоюдно… Уверяю: я и Курфюрст невиновны. Даю слово. А что касается Настоата – я чувствую, в нем живет Тьма и Забвение, однако не думаю, что именно он – тот самый убийца. Слишком мелко для него… Он скорее уничтожит весь Город, нежели убьет одного человека.

Многие подозревают Ламассу – например, Йакиак и Иненна. Но и тут, я думаю, мимо: бесспорно, пес имеет отношение к произошедшему, однако сомневаюсь, чтобы он нечестиво поднял лапу на беззащитную девушку.

А что насчет вас, доктор? Представьте, какова была бы развязка: низвержение непогрешимого кумира… Скажу честно, меня бы разочаровал подобный исход событий. Слишком долго вы были моим идеалом, чтобы в конце концов оказаться заурядным убийцей. Нет, так быть не должно – иначе у Города нет надежды, нет будущего, нет ни единого шанса…

Остается всего три кандидата: Иненна, Йакиак, Дункан. Иненну я отметаю – силенок не хватит, да и мотива нет никакого… Разве что ревность? Но кого к кому – непонятно.