Настоат

А теперь вернемся к Энлиллю: и так, машина сбила вас вовсе не на пересечении набережной Тиамат и улицы Скорпиона, а возле моста Двенадцати Пороков. И именно здесь вы допустили ошибку, сообщив мне те сведения, что получили от доктора. Но вот в чем проблема: сам Энлилль совершенно верно указал место, где произошло столкновение, и рассказ его в деталях совпадает со словами водителя. Понимаете, друг, что́ это значит? Получается, что доктор отнюдь не ошибся, говоря с вами, напротив, он целенаправленно ввел вас в заблуждение, будучи уверенным, что эта нестыковка непременно обратит на себя внимание Великого следствия. Как видите, так и случилось! Ну разве не странно? Более чем!

Но это только начало. Скажите, вы не задумывались, почему Энлилль проявляет столь живой интерес к вашему делу? Со мной все понятно – я свою мотивацию объяснил: это расследование – не более чем шаг к обретению власти. Но вот доктор… С ним гораздо сложнее!

Позвольте сделать небольшое историческое отступление. Больница сия была основана примерно два тысячелетия назад, и Энлилль стоял у ее истоков. Здесь содержатся миллионы и миллиарды пациентов; коридоры ее подобны Кносским извилистым лабиринтам – с той лишь разницей, что в них нет Минотавра, хотя есть чудовища и похуже… На территории Больницы из поколения в поколение живут и работают 36 праведников. Всего 36 (спасибо реформе здравоохранения!) – на миллионы страждущих, больных и молящих о помощи! И один из них (притом самый главный) – речь, как вы догадались, идет об Энлилле – уже целую неделю только и делает, что следит за ходом расследования. Ни одного пациента, ни одной консультации – он даже из каморки своей теперь не выходит. Что бы это могло значить? Советую хорошенько подумать.

Идем дальше: мост Двенадцати Пороков. Тут странности продолжаются. Водитель машины, что сбила вас ночью, был практически невменяем. Он плакал и бился о стену, уходил в себя и вновь говорил без умолку; из его рассказа понять что-либо было решительно невозможно. Я сумел допросить его лишь три дня спустя, когда он окончательно пришел в чувство. А вот доктор – наш доктор – умудрился сразу составить удивительно четкую и недвусмысленную картину произошедшего, запомнив все до мельчайших деталей. А ведь он готовился к операции! В итоге Энлилль не просто упомянул мост Двенадцати Пороков – нет, он подробно описал все, что находится неподалеку от сего злополучного места. Каким образом? Ведь подобных нюансов не было даже в сумбурном рассказе водителя!

«Совпадение? Не думаю!» – кажется, так говорил один оптимат, всегда и во всем поддерживавший волю Курфюрста. Кстати, этого урода потом растерзали на площади – еще бы, век лоялистов недолог! Думать надо, идя против чаяний и интересов народа. Впрочем, это уже совсем другая история!

В завершение – еще пара штрихов. Знаете, что находится рядом с мостом Двенадцати Пороков? Конечно, знаменитый Лазарет имени Тиберия и Иди Амина, славящийся своим человеколюбием и милосердием. Должно быть, вы не раз его видели: сверкающие мегалиты, величественные арочные своды, анфилады комнат и переходов. В общем, райское место – и до моста Двенадцати Пороков не более двух минут на дилижансе. Водитель машины, несмотря на волнение, хотел отвезти вас именно туда. Однако вы наотрез отказались – будучи в полубреду, неустанно повторяли снова и снова: «Везите меня в Городскую больницу – там мое место». Почему – так и осталось загадкой… Есть лишь одна версия – вы и ранее были знакомы с Энлиллем. Ничего иного предположить невозможно!

Следователь печально вздыхает. Поправляет воротник, измявшиеся за ночь манжеты. Отряхивает мундир. Молча кивает. Затянувшийся монолог, наконец, завершен. Я отворачиваюсь к стене и кутаюсь в колючее одеяло.

Первые лучи рассвета смягчают наши и без того смутные очертания. Ламассу свернулся калачиком и дремлет возле кровати; Дункан стоит возле пыльного, заиндевелого за ночь окна. Тишина сонно обнимает нас мягкими пушистыми лапами. Похоже, допрос окончен.

Дункан медленно, будто в нерешительности, берет свою шпагу; в ее блестящем эфесе отражается потолок и пара неясных, расплывчатых силуэтов. Несколько шагов, поклон, еще два шага в направлении двери. Где-то за спиной я слышу удаляющийся голос:

– На сегодня все. Недели через две навещу вас снова. Даю разрешение на выписку из Больницы. Думайте, вспоминайте – ваше положение не из приятных.

В вязкой тишине утра глухо хлопает закрывающаяся за Дунканом дверь.

Глава IV Via ad Sancta Sanctorum [9]

Пройдет много дней, и доктор Энлилль, стоя у окна в ожидании казни, припомнит тот далекий вечер, когда один из его пациентов прошел всю Больницу, чтобы оказаться у него на приеме. Слыша за спиной шаги приближающегося нечто, ощущая холодное дыхание ста лет одиночества, доктор пожалеет обо всем, что случилось до и случится еще после.

Но это будет нескоро. А пока – вернемся к истории.

* * *