Настоящая фанатка. Умертви грех

И всё померкло, лёгкие Сью сдавило, она не могла вдохнуть, не могла понять, открыты её глаза или закрыты, настолько вокруг стало темно. “Убила свою мать! Убила свою мать!” – заголосил в голове знакомый хор. Сью игнорировала его, уж со своими кошмарами она привыкла справляться. Где-то там Мисти нужна была её помощь, она позволила отвлечь себя, окунуться в чужие воспоминания, и теперь не знала, хватит ли сил выбраться.

– Сью! Сью, ты как? – Тёплые руки Деймона возникли из ниоткуда и мягко обняли её за плечи, – Сью, ты можешь дышать? Твои губы совсем синие…

Снова возник образ перекрёстка, лицо Мэгги, окровавленное оперение стрел, Анна, зажимающая рану на животе, Мелания, умоляющая свою дочь пощадить её, алтарь, Брендон, кожаные крылья Октавы, оторванная рука Мэттью, окровавленное лезвие лопаты и улыбка, чёртова клыкастая улыбка.

Собрав всю волю в кулак, Сью попыталась ухватиться за образ Мисти, её смех, мягкие ладони, добрый блеск в глазах. Ведьма прорывалась сквозь густую пелену, которая из чёрной стала грязно-жёлтой, а затем то тут, то там её прорезали яркие фиолетовые щупальца. Сью смогла набрать полные лёгкие воздуха и закричать:

– Мисти! Мисти! Проснись! Сейчас же проснись!

И вновь потолок. До тошноты знакомый потолок общежития. Сью прислушалась к биению собственного сердца. Она не знала, рядом ли Деймон, не знала, получилось ли у неё. Стараясь успокоить сердцебиение, Сью захотела встать и осмотреться, но у неё ничего не получилось. На соседней кровати протяжно застонала Мисти. Пытаясь вновь позвать её, Сью не смогла даже разомкнуть губ, из её горла только вырвался сдавленный хрип. Собственное тело отказалось подчиняться ей. Онемевшие руки свела судорога, вместе с немым криком из лёгких Сью вырвались остатки воздуха, вздохнуть снова она не смогла.

Дорога домой

Несмелые лучи восходящего солнца едва пробивались сквозь предрассветный туман, но даже такие слабые, они обжигали вампирскую кожу, заставляя Дува копать быстрее. Он рыл себе нору, потому что не придумал ничего лучше, чем укрыться от солнца в земле. Раны саднили, не желая заживать, из них беспрестанно сочилась кровь. Дув раньше и не думал, что у него так много крови внутри. И он продолжал копать, зарывался в землю, подобно жуку или червю. Иногда ему казалось, что он и вправду червь, его руки с ноющими от боли ногтями исчезли, и он вгрызается в почву зубами.

А под землёй открывается свой мир, такой непохожий на тот, что наверху и одновременно совершенно такой же. Бесконечное число насекомых и их личинок копошатся вокруг, одни впиваются в корни и друг в друга, другие замерли, проспали весну, и теперь уже рискуют никогда не проснуться.

Окружённый непроглядной тьмой, Дув замер. Грязь набилась ему в рот и нос, залепила глаза и не давала вдохнуть. Будь он обычным живым человеком, он бы наверняка задохнулся, раздавленный землёй. Но Дув был вампиром, и земля словно колыбель окружила его, такая же холодная, как и он сам, и укрыла от смертельного солнечного света. Сколько он так пролежал, Дув не знал, но всё это время он снова и снова прокручивал в голове один только вопрос: “Почему я не заметил, как он выпал из седла?”

Раны, оставленные людьми, болели и чесались, юноша чувствовал, как мучительно долго срастаются их края. Дув не знал, сколько раз успело солнце взойти и снова сесть, время для него замерло, и только усиливающаяся жажда напоминала о том, что рано или поздно вампиру придётся вылезти из своей норы. Осторожно раздвигая почву его пальцы, словно тонкие стебли травы, тянулись наружу, к взошедшей полной луне.

Жажда вела его тело, оставив разуму лишь наблюдать за всем со стороны. Дув нашёл неподалёку раздувшийся труп лошади, обогнув его, вампир ринулся прочь из леса. Он бежал инстинктивно, старясь уловить в воздухе хотя бы намёк на человеческий запах: дым костра, приглушённый звук голосов или отдалённый собачий лай. Но лишь уходил всё глубже в лес, петляя меж деревьев. С рассветом он зарывался обратно в землю или прятался в дупло гнилого дерева, а с наступлением ночи продолжал бежать.

Сперва ему на пути встретился одинокий пустой домик, Дув укрылся в нём на день, надеясь застать хозяина, но никто не объявился, тогда он продолжил путь. Скоро он вышел на тропу, а затем и к небольшому скоплению простеньких жилищ. Обойдя деревню по краю, Дув сражался с собой, он не хотел никому причинить вреда, но жажда, безумная жажда ломала болью всё тело, затуманивая взор алой пеленой. Увидя крупную упитанную корову, вампир не раздумывал, он запрыгнул на неё и впился зубами в горло. Дуву казалось, крова огромная, а он маленький мелкий паразит, присосавшийся к ней. Животное пыталось сбросить его, истошно мычало призывая хозяев и металось, поднимая копытами сено и навоз. На шум выбежал хозяин коровы, он ругался на французском, пытаясь подойти к брыкающейся скотине. Обессилев от потери крови, животное наконец упало.

– Мерзкий хорёк!