Настоящая фанатка. Умертви грех

В ту же секунду, Дув спрыгнул в сено и ловко уворачиваясь от тяпки, выскочил наружу, а затем ускакал обратно в лес сквозь необычайно высокую траву. Шевеля изо всех сил короткими лапками и изгибая тело, чтобы бежать быстрей, юноша не сразу понял, что он и вправду превратился в хорька. Его разум прояснился только в тот момент, когда он нырнул в кроличью нору. Загрызя её хозяина, Дув снова попытался утолить жажду, но то ли кровь зверей не обладала нужными свойствами, то ли он настолько обессилел, но облегчение приходило лишь на недолгий миг. К следующей ночи юный вампир понял, что ему придётся убить человека.

“Убей или будь убитым” – набатом звучал голос Людовика.

Боль и страстное желание выжить привели Дува обратно в деревню. Он знал, что нужно действовать тихо, на крики может сбежаться вся деревня, а раны ещё не до конца затянулись. Жалкий грязный вид юноши вызывал у хозяев дома брезгливость, но его молчаливая мольба в глазах и протянутые вперёд руки, ищущие любой помощи, растопили сердца. Дув прекрасно знал, что не обладает красноречием Людовика, но старался изо всех сил. Он говорил полуправду о том, что бандиты в латах выгнали его из дома, и что он брёл сквозь лес много дней.

– Совсем распоясались, и ведь ничего им не будет… Гнать надо в шею всех этих… Дерут так, что самим не остаётся, а теперь ещё и из дома гонят! – Крестьянин в сердцах топнул деревянным сабо по полу.

Дальше он уже справился и додумал всё сам, так что вампиру не пришлось ничего говорить, только молча кивать. Еды в доме было едва ли достаточно для всей семьи, и Дуву от того было ещё грустней. Он с трудом глотал пустую кашу. После скудного ужина, юноша лёг в углу и замер, изображая, что уснул. И только когда в доме стало тихо, он по очереди свернул шею каждому, кто ещё недавно сидел с ним за одним столом. Вампир действовал быстро, из уст убитых не успело сорваться ни крика, ни стона, только короткий предсмертный выдох.

Словно эхо внутри бесконечного колодца звучал в голове голос Людовика, когда Дув не без наслаждения осушал одно тело за другим. Кровь в трупах быстро остывала, но всё равно утоляла жажду гораздо лучше коровьей.

Ушёл вампир также тихо, как и пришёл. Уважительно отнесясь к телам, вампир разложил их по кроватям, в которых и убил их, и накрыл шкурами и тканями, нашедшимися тут же. Дув хотел хоть как-то искупить свою вину перед ними, потому обращался очень аккуратно, бережно, с садисткой нежностью.

***

Дув бежал ещё долго, сперва он прятался в сёлах, затем скитался по грязным городским улочкам. И всё время он был вынужден охотиться. Смутное время и кровь, затопившая страну, позволили ему оставаться неуловимым убийцей. Начало девятнадцатого века Дув встретил уже не во Франции, а во Французской империи. Казнь короля и смена порядка не беспокоили юного вампира, Дув скитался по стране без цели, лениво наблюдая за тем, как мир вокруг него менялся. Сперва он раз в пару лет возвращался к сожжённому дотла поместью Людовика и искал в лесу учителя, затем он стал делать это всё реже и реже, пока наконец однажды не осознал, глядя на дикое поле, выросшее вокруг вечной каменной статуи ангела, что должен оставить это в прошлом.

Тогда он направился в самое шумное и оживлённое место, которое только знал – в Париж. Здесь, среди бродячих музыкантов, голосистых торговцев и ярко ряженных горожан, он ощущал себя словно в другом мире, словно всё что было до этого лишь грустная прелюдия к его настоящему. Когда вокруг всегда людно и громко, забываешь, что где-то может быть одиноко и тихо.

Неприглядный и неприветливый Сен-Марсо встретил вампира угрюмым лицом бедняка. Дуву было жаль убивать его, он пытался остановиться, оставив бедолаге хоть каплю крови, но вместо этого только растянул его мучения. И вместе с несчастным Дув встретил рассвет в его грязном и ветхом жилище. Вечером этот же дня, едва солнце коснулось горизонта, вампир решил отправиться дальше, влекомый шумом неспящего города. Ему было дивно, что людей здесь не пугал приход ночи, а наоборот, словно будил в них желание жить и веселиться.

Возможно, он так бы и болтался по улицам, выслеживая одну жертву за другой до скончания веков, если бы однажды не услышал давно забытую мелодию. Дув не думая пошёл на звук. Тусклые лампы клуба освещали скучающих людей, занятых неинтересными разговорами и выпивкой. Пианист фальшивил, он лениво перебирал пальцами, вызывая у Дува жалость к инструменту.

– Прошу, прекратите насиловать мой слух! – Вампир остановился в нескольких шагах от музыканта.

Пианист раздражённо ударил по клавишам, заставляя фортепьяно громко всхлипнуть.

– Кто пустил сюда бродягу? Я не начну играть, пока вы не выставите его вон! – Нижняя губа музыканта смешно загнулась от обиды.

Парочка крепких мужчин тут же вышли из тени, но их остановила хрупкая старушечья рука. Сухая пожилая женщина, чьё лицо скрывала длиннополая шляпка, подняла вверх ладонь, затем внимательно осмотрела Дува и твёрдым, с лёгкой хрипотцой голосом, произнесла:

– Месье, если вы столь вульгарно смеете прерывать выступление, вы обязаны извиниться.