Настоящая фантастика 2017

В.П.: Если честно, предсказать этот момент очень и очень трудно, поскольку главный герой наиболее понятен читателю. Да, можно придумать ему сложную историю, необычные мотивы, глубокие внутренние переживания, другими словами – создать сложнейший, противоречивый образ, но… Но перед нами все равно останется главный герой. Каким бы сложным ни был его внутренний мир, он все равно поступит как главный герой, он все равно окажется «хорошим» и положительным. И подсознательно об этом знает любой читатель.

А вот помощники главного героя такими жесткими рамками не связаны, и им разрешены многие вещи, которые главному герою недозволительны. Быть жадным, себе на уме или не очень честным, или глуповатым, вечно влипающим в истории, из которых его приходится выручать главному герою. Или же наоборот: быть честным и верным на фоне чересчур хитроумного главного героя, при этом сильным и смелым.

После окончания «Анклавов», я как-то провел опрос, попросив проголосовать за любимого героя, и первое место в нем занял Олово, классический «второй номер», тень главного героя, его слуга и телохранитель. Олово, который всегда оставался самим собой и не раздумывая исполнял любой приказ Кирилла. И его полюбили. Кирилла и Мертвого уважали, к Патриции с самого начала было двойственное отношение, а Олово полюбили. Затмил ли он главных? Не думаю. Но он крепко запомнился.

Но затмить главного героя могут не только его помощники. Еще одна опасность, которая подстерегает авторов, – чересчур качественный злодей. Его роль для повествования огромна, в действительности он «тащит» на себе изрядную часть истории, и не случайно среди голливудских продюсеров бытует мнение, что «Качественный злодей – это 80 % успеха картины». Отрицательные персонажи обладают известным «обаянием зла», весьма притягательным для некоторых людей, и при определенных условиях способны перевернуть историю, заставив читателя встать на свою сторону.

Как видите, любой персонаж способен оказаться на первых ролях, и потому одна из задач писателя заключается в том, чтобы каждому персонажу указать его законное место и проследить, чтобы он его не покидал.

В заключение нашего семинара хочу сказать, что работа с детской литературой оказалась для меня не только тяжелой, но и необычайно интересной. Я учился, писал, снова учился и снова работал над текстом. Роман «Ириска и Звезда Забвения» потребовал от меня полтора года напряженного труда, но я по-настоящему доволен результатом. И надеюсь, опыт, которым я поделился, будет вам интересен и полезен.

Дмитрий Казаков Три кита и все-все-все…

или немного об истоках лингвистической фантастики

Земля, как известно каждому здравомыслящему человеку, покоится на трех китах…

Здание лингвистической фантастики, так уж получилось, тоже стоит на плечах трех титанов, чьи столь разные и по судьбе, и по содержанию книги были написаны почти одновременно, в конце сороковых.

Именно эти три автора и три текста определяют развитие жанра до настоящего времени:

Джон Толкиен и его трилогия «Властелин колец» (закончена в 1948, вышла в 1954–1955).

Роберт Хайнлайн и повесть «Бездна» (1949).

Джордж Оруэлл и роман «1984» (1949).

Первого «кита», самого большого, с роскошным и обильным фонтаном над ним, можно обозвать антуражно-лингвистическим: на нем по литературным морям путешествуют тексты, в которых идеи, связанные с языком и его использованием, применяются для создания антуража.

Запустил в плавание этого исполина «Властелин колец» Толкиена, самая известная, пожалуй, фэнтезийная сага.

Даже далекий от фантастики человек знает, что народы, обитающие в Средиземье Профессора, говорят на разных языках и что языки эти обладают словарем, грамматикой, а некоторые даже и письменностью. Толкиен увлекался созданием проектных языков (конлангов) с молодости, он был профессиональным лингвистом и поэтому подходил к делу основательно, можно даже сказать – академически.

Вот как он сам писал о «Властелине колец»:

«…основополагающим «фактом» о всей моей работе является то, что она целостна и фундаментально лингвистична по своему замыслу. […] Это не «хобби» в смысле чего-то совершенно отличного от основного занятия человека, того, чем человек занимается для отвлечения и отдыха. Изобретение языков является основой моих трудов. «Истории» были написаны более для того, чтобы создать мир для этих языков, а не наоборот» [6].

Толкиен создал для своей трилогии полтора десятка искусственных языков, перечислять их нет смысла, упомянем только самые известные и разработанные.

Квенья, высокое эльфийское наречие, основой для которого стали финский, латынь и греческий. После смерти Профессора язык не погиб в безвестности, на нем говорят, издают журналы и даже защищают диссертации по его грамматике.

Синдарин, язык «серых» эльфов, выросший из различных кельтских наречий, в первую очередь из валлийского, и из книжного, искусственного, также ставший живым, разговорным.

Адунаик, язык Нуменора, построенный по модели языков семитской группы.