Настоящая фантастика 2017

Научная фантастика пыталась дать отпор. Устраивались «круглые столы», на конвентах и в профильных журналах долго шли обсуждения (и сейчас идут) на тему «умерла или не умерла?». В 2008-м появилась группа НФ-возрожденцев, главным идеологом которой стал Глеб Гусаков. НФ-возрожденцы абсолютно точно почувствовали проблему и стали бить в набат. Они выпустили несколько программных статей, доказывая прямую связь между могуществом государства и научной фантастикой. Увы, идею НФ-возрождения в фэндоме сразу же приняли в штыки, и не поглумился над ней разве что ленивый. Это был даже не глас вопиющего в пустыне – все вылилось в цирк. Зрители занимали места, запасались поп-корном и ждали, подзуживая друг друга: «А где результаты? Не возродили еще, нет? Давай-давайте, ждем-с!» Кое-кто из НФ-возрожденцев и сам давал повод пошутковать, то участвуя в «сточкерных» проектах, то отжигая что-то вроде «литературка подождет», «главное – идея, художественность вторична».

К набату не прислушались. А стоило.

Для ростовщической идеологии научная фантастика – очень неудобный подвид литературы, потому что способна конкурировать на концептуальном уровне и создавать альтернативу развития.

Один из самых ярких маркеров научной фантастики – экспедиция на космическом корабле. Это не что иное, как модель полноценного общества. Здесь нет денег (ростовщичество невозможно), жизнь всей команды зависит от каждого члена экспедиции (соборность, один за всех и все за одного), изначально обусловлены и высокая нравственность, и отсутствие демократии, и жизненная необходимость называть вещи своими именами. Плюс большая ответственность перед страной и народом. Это упрощенная модель общества, мобилизованного на решение любых проблем и внешних угроз. Без артефактов и волшебных палочек. Вместо них – знания, интеллект, навыки, совесть. Все то, что реально работает.

Но и с космическими полетами не все так просто. Классический вариант, описанный выше, сегодня стараются исказить, вывернуть наизнанку или выхолостить из него самое ценное. Пример искажения и оборотничества – рассказ «Космос есть космос» Игоря Пронина. Здесь все наоборот: безнравственные героиматершинники, цель полета – личное обогащение, вместо «все за одного» – «каждый за себя», вместо дисциплины и порядка – бардак. Экипаж полностью профнепригодный. В самом начале рассказа капитан Гаррисон (в нарушение инструкции) запрещает врачу и биологу Чен проверить груз на предмет заражения. В реальности ни такой экипаж, ни такой полет невозможны в принципе. Никто в здравом уме не рискнет доверить корабль столь оригинальным космонавтам. Рассказ напечатан в журнале «Если» (№ 7, 2010) и получил премию «Филигрань».

Выхолащивать из научной космической фантастики самое ценное любят западные авторы. Этот способ сложнее оборотничества и направлен на более продвинутую публику. Классический пример: «Ложная слепота» Питера Уоттса. Критики относят «Ложную слепоту» к твердой НФ, но при этом единогласно отмечают дрейф в сторону научпопа. По сути, перед нами уже не художественная литература, а смесь фантастики и научпопа. Такая химера опасна именно тем, что не выполняет функций художественной литературы. Здесь нет глубокого психологизма в отношениях между героями, нет человечности и опыта преодоления угроз, нет зерна, из которого потом в читателе прорастает тяга к звездам, желание учиться, творить и совершать открытия. Химеры бесплодны.

Оборотническая фантастика воспитывает потребителя. Приключения холодного разума в декорациях модных научных теорий сгодятся для воспитания «человека служебного». Хотим чего-то большего? Тогда нам нужна другая фантастика. И вы сами это чувствуете. Правда же?

Одна фантастика, освоившись в омуте псевдоискусства, канализирует энергию, способствует атомизации общества и сокращению населения в рамках ростовщической идеологии, другая – помогает обществу выжить за счет собственных ресурсов, развиваться и противостоять внешним угрозам. Выбор очевиден.

Только сейчас речь идет не о могуществе и величии нации, не о борьбе искусства и псевдоискусства, а об элементарном выживании нашей страны. И, конечно, о праве самим проектировать свое будущее.

Или мы так и будем стоять в сторонке?

Относительная нравственность

Раскол русскоязычного фэндома поставил перед нами очень важный вопрос: «Может ли человек, находящийся по одну сторону военного конфликта и черпающий информацию только из официальных источников, воспринимать ситуацию более-менее объективно, или он обречен принять поведенческие и концептуальные императивы, навязываемые СМИ. Будет ли артиллерийский обстрел жилых домов восприниматься как однозначное зло обеими сторонами или возможны варианты? Другими словами, так ли всесильны СМИ и есть ли у человека шанс не поддаться их воздействию? Специалисты по информационным войнам дают неутешительный ответ и советуют меньше смотреть телевизор. Но нас подобный ответ не устраивает.

Инженеры человеческих душ хотят знать больше!