Настоящая фантастика 2017

Работать Петр предпочитал в одиночестве. Не нужны ему в доме посторонние. Пусть там, в организациях, работают сообща и толпой, а он желает сам. По крайней мере – на начальном этапе. Одного лишь сотрудника и оформил на максимальную ставку – свою жену, когда она защитила, наконец, диплом спустя два года после него.

– Ты знаешь, а они общаются между собой. Ругаются, мирятся. И вообще, какой он Шар! Он – ребенок! Подрались сегодня… – пожаловалась как-то жена, приобняв мужа.

– Подрались? – напрягся муж, сонливость как рукой сняло. – И кто победил?

– А никто. Поплакали – помирились.

– Да мерещится тебе, – буркнул он и повернулся на другой бок. – Сказочница!

Но нет, не спалось. Общаются… скажет тоже! Петров поднялся и пошлепал в детскую.

В лунном свете, сочившемся сквозь окно, разглядел: дети лежали в обнимку и дружно сопели. Чтоб Янке легче обнимать, Иван обратился объемной «восьмеркой», ее рука как раз обхватывала его посередине. А отцу – для воссоздания той же «восьмерки» – приходилось инициировать блок команд, неделя как минимум! Фантастика!

У Петра кольнуло сердце. Не допускает ли он ошибку, связав их жизни? Разве можно настолько переплетать? Вопрос стал перед ним всей своей неприятной сущностью. Неприятной – потому что ответ заранее известен: нельзя. Нельзя! Но оно уже завязалось. И что дальше? Резать – по живому?

Попробует разводить постепенно. Что дети в два года понимать могут… поплачут и успокоятся.

– Зря ты их по разным этажам! – бросила мужу недовольная Мария.

Последствия ему тоже не нравились. Яна болеть начала. Ваня в хандру впал, тормозил на простейших задачах. И с каждым днем обоим все хуже и хуже…

– Перетерпим! – насупился Петр. И по делам уехал.

А вернувшись вечером, застал домочадцев всех вместе дружной компанией.

– Ну не могу я… не разорваться! Она тут орет, он там… Зачем? Глупо! Я и… Понимаешь, Петь, ей сразу лучше! температура упала! Нет, ты не морщись, ты лоб потрогай! потрогай, сказала!

Чего трогать, и без того видно… сияния глаз не скроешь. Детишки сидели рядом и таращились на него. Понимали – решалась их судьба, как папа решит, так и будет.

– То есть… ты считаешь… Как мать. Подумай, прежде чем ответить. Им вдвоем – лучше?

– Да, лучше, – не сомневалась она ни секунды.

– Ох, Мария… Ну не знаю я. Не знаю!

Дети, почуяв слабину, взяли папу в оборот – повисли с двух сторон. Ладные такие оба, послушные… И Петр не устоял. Лишь рукой махнул – делайте что хотите. Пусть, чего уж теперь…

В семь лет Ивана забрали на первое испытание – турнир новичков. Уж как Петров ни отбивался, мол, пусть подрастет… Куратор вежливо объяснил: раз в семь лет сыграть на турнире – святая обязанность, нарушать не дозволено никому. Хорошо хоть, по новичкам записали, а то могли и в реальную мясорубку Большого Турнира, академии отправляли подопечных туда чуть не с пеленок. На обкатку. Но Петров знал: не готов Ваня. Нет, структура и сила в норме, но… Существовал еще некий фактор: духовно-эмоциональное развитие. Означенное развитие шло у Шара вровень с Янкиным, ни на йоту быстрее. При том что обычную информацию заглатывал террабайтами! Столь резкий диссонанс удивлял Петрова. Но оттого факт не переставал быть фактом. А что он хотел, разум вправе быть своевольным…

Опасался за Ваньку, а головную боль получил от Янки. Захандрила, оставшись одна, неприкаянно бродила по дому, успеваемость в школе резко снизилась. Отец поставил условие: будешь плохо учиться – не буду брать с собой в зрительный зал. Оценки сразу улучшились, но настроение – нет.

Ваня пришел к финишу десятым. Петр, привыкший к победам, утешал себя: десятый из сотни малышей – неплохой результат. Но в глубине души знал – плохой. Потому что не участвовали продвинутые малыши – те самые, которых сразу в Большой Турнир.

Пришло время делать выводы. Пора подключать специалистов, одному тянуть дальше глупо. И пора рвать сентиментальные узы, разом и наотмашь.

По окончании турнира отвез Шар на новое место жительства – в лабораторию. Познакомил с сотрудниками. Отводя глаза, объявил, что жить Ваня теперь будет здесь.

И началось «веселье»: Ванька-встанька забастовал – отказался принимать в себя информацию. Любую. Выплевывал не глядя. И Янка замкнулась, объявила бойкот, на уроках в школе изображала мумию. Потом слегла с нервным срывом, не выдержав напряжения. Это в семь-то лет!

Жена причитала, хваталась за голову – кто прав, кому верить? В конце концов, приняла сторону детей.

И Петров сдался. Проиграл, чего уж, раз Мария тоже против.

Предложил компромисс: он возвращает Шар в семью, но Иван начнет ходить «в школу»: с утра его будут перемещать в лабораторию, вечером возвращать. Условие одно: дети перестают действовать ему на нервы, живут нормально, хорошо учатся.

Родные приняли компромисс на «ура».

И – возродилась фениксом Яна; Иван помчал громадными шагами, догнал и перегнал программу, целый штат научных сотрудников не успевал за ним угнаться.

И что после такого думать? Петров и не думал. Просто работал, хватит с него раздумий, что заложено – то и выросло. Назад не воротишь.