Вода смыкается над головой, и серебро мальков брызгает в стороны. Солнечный конь только-только пробует дно золотыми копытами. Усатые рачки выводят на песке тайные знаки. Колышутся водоросли…
Ах, какое наслаждение – удрать на берег из-под родительского ока!
Вечно мама что-нибудь придумает… Всегда одной гулять было можно, а теперь нет? Маленькая ещё по берегу бродить? Лихих людей много развелось? Будто прежде иначе было! И вообще! Сестёр-прилипал, значит, нянчить не маленькая, а как погулять – так сразу?
Ну надоело ей играть с Динкой в куклы, а с Асией – в догонялки. Аська ещё принесла домой раненого ежа. Хватило ума, будто мало двух черепах! Выхаживала его несколько дней, и теперь он раздувается колючим шаром, едва кто приблизится к этой дурёхе. Все руки исколол, негодник! А та и рада-радёшенька.
Янка, хоть и старшая, не лучше. Дядя Борис подарил ей рыбок, какие в тёплых морях водятся. Её теперь от мальков за косы не оттащишь. Ни о чём другом думать не может…
Приметив упавшую на песок тень, черноглазый юноша – солнце опалило его кожу, завило непокорные волосы – перестал метать камешки в воду и приветственно вскинул руки:
– Радуйся!
Она замирает на миг. Потом бросается навстречу, зажав ладошкой низку голубых перлов, чтобы не прыгали на груди.
Алекс… Её тайна, её мечта, её надежда.
Подобно ей, он тоже сбежал, только от сурового отца и старших братьев.
Ей нравятся такие, как он, – обожжённые солнцем, дерзкие, идущие всему наперекор.
Она знает, что он без ума от белокожих, голубоглазых, с плавной поступью и беззаботным смехом… Таких, как она теперь.
Она долго подсматривала за девушкой, с которой встречался на берегу Алекс, пока не переняла манеру стыдливо прикрываться ладошкой при смехе и поправлять подол, обнажая куда больше, чем пристало.
День за днём она прятала кожу от солнца, чтобы та оставалась белее морской пены. А плавности её походки – чего стоит эта обманчивая лёгкость, когда галька жалит ступни! – сейчас позавидовали бы и морские змеи.
Так разве дивно, что Алекс не сводит с неё глаз?