Настоящая фантастика 2019

Ценность не в материале, а в глазах смотрящего. Монеты золотого клада могут быть типовыми. А обломок резного камня если не перевернёт историю, то сделает жизнь предков ближе и понятнее.

Vnuk_Kusto 09.07.2017, 01:30:18

Предки вам интереснее потомков?

loba_de_mar 10.07.2017, 18:46:11

Да. Им удаётся меня удивлять.

Отлив

…Радуясь встрече, море едва не сбивает с ног.

Мэра раскидывает руки, балансируя на скользких камнях. Но игривая волна опрокидывает, тащит за собой, и нереида, захлёбываясь солёной пеной и смехом, барахтается на мелководье.

Надо же! Как быстро она разучилась ходить!

Насмеявшись, Мэра в изнеможении падает на влажную гальку.

Тупая заноза, оставленная в сердце Александросом, нарывала день за днём, год за годом. Ни шагу ступить, ни назад повернуть, ни заглянуть вперёд – всему мешала. Вросла в плоть, стала родной. Кажется, без неё жизни не было и быть не могло.

Оттолкнувшись от этой боли, нереида устремилась дальше.

Время в подводном царстве течёт иначе. Годы – здесь, века – на суше. Вместе с повзрослевшими сёстрами Мэра плещется в лагунах далёких океанов, воды которых ещё не потревожили вёсла, а берег не осквернили человеческие следы.

Изредка, когда Селена вступает в силу, Мэра проходит сквозь врата – взглянуть на окаменевшего возлюбленного. Касается его руки или гладит кудри, непокорные даже в камне. Затем навещает бухту, в которой познала счастье и предательство. Плывёт на пристань, где дельфину негде прыгнуть из-за кораблей под косыми парусами. Качается на волнах, разглядывает невозмутимых деревянных кариатид. Смотрит и слушает. Дивится.

Давно ушёл в землю род Александроса. Стали пылью города Боспора. И над воздвигнутыми зубчатыми башнями струятся белые флаги с кроваво-красными крестами…

Внешне это другие люди. Они носят смешные одежды, лопочут на непонятном языке, чтят придуманных богов и вершат их именем разбой. Гнев Владыки Морей им больше не страшен; они на всё готовы ради морских сокровищ.

Полнясь разочарованием, нереида твердит, что больше сюда – ни плавником. И всё равно нет-нет да нарушает слово. С болезненным удовольствием смотрит, как меняется мир, а она – она остаётся прежней.

Вынырнув однажды среди мёртвых тел и горящей воды, Мэра не пугается – печалится. Люди уничтожают себя с таким огнём, шумом и грохотом, что Зевсу впору завидовать. Мир, который она помнит и любит, меняется от полнолуния к полнолунию… и она не знает, надо ли поспевать за этими изменениями.

В один из тихих весенних дней, когда Мэру манит к берегу запах далёких цветов, врата снова разрушают.