Настоящая любовь

Створки распахнулись, и я повернул вправо по коридору и остановился у пятьсот пятого номера, занося руку, чтобы постучать.

Дрожь в теле неприятно усиливалась.

– Кто, – из-за двери послышался красивый голос, тут же заставивший нервы натянуться. Настя-Настенька. Какого хрена ты полезла в эпицентр этого скандала?

– Открывай, – произнес хрипло, и вместо того, чтобы стучать, опустил кулак на дверь и уперся им до боли стискивая челюсть. Никогда не думал, что чья-то жизнь мне будет дороже своей собственной.

– Я вызову полицию, – произнесла глухо. – Уходи.

– Вызывай, только они по званию ниже и скорее помогут мне, чем помешают. Да и не от меня тебе нужно прятаться, Нась.

Что-то в моем голосе заставило ее прислушаться. Замок щелкнул и дверь медленно открылась. На пороге стояла Настя в белом халате и полотенце на голове. Она видимо только из душа. Выглядела такой свежей и чистой, и до боли невинной. А может все дело в том, что теперь я понимал ее. И больше не осуждал.

– Зачем пришел? – спросила враждебно, и я шагнул в ее номер и закрыл дверь, поворачивая ключ в замке. – Я же ответила на все ваши вопросы.

– Ты ему сына родила.

Не вопрос, утверждение, и я вся краска сошла с лица напротив, и Настя пошатнулась. Ее ноги подкосились, и она машинально качнулась к стене и уперлась в нее рукой. Прямой взгляд карих глаз впился в меня и прошиб самым сильным разрядом тока.

– Не трогай Илью.

– Ты поэтому так за Жданова стоишь? Он шантажирует тебя? Сына отобрать хочет?

Настя молча начала мотать головой, и ее черты лица исказила мука. Кажется еще секунда и она разрыдается от тоски и безысходности.

Шагнул к ней, и она совсем обессиленная даже не стала отступать и позволила себя обнять. Прижать.

Застыла в моих руках как хрустальная статуя из льда, и я ощутил непомерную тяжесть в груди. Как помочь ей? Как спасти ее? Как спасти ее сына?

– Ты зачем пришел? – шепчет в грудь, ее слова вибрацией отдаются в сердце и оно постепенно отогревается. Плавится. Наполняется чем-то тягучим от близости ее тела.

– Хотел… – увидеть тебя. Коснуться. Понять. Вместо очевидных глупостей произнес хрипло, отстраняясь от Насти. – Мне не следовало приходить.

– Я боюсь, Лёв. Мне страшно.

Она так бесхитростно произнесла эти признания, что мое дыхание перехватило. Я им захлебнулся.

– Я не дам тебя в обиду, – клянусь, буду защищать от всех, кто только приблизится. – Не дам, Нась.

Теперь она оттаяла. Покорно прижалась ко мне и опустила голову на мою грудь.

Хотелось задать ей сотни вопросов, хотелось обнять и не отпускать, но я боялся, что зверь внутри сойдет с ума от ее близости.

– Обещаешь не пришивать к материалам дела то, что я расскажу тебе?

– Клянусь.

Ответил так быстро, что сам поразился. Но душой не кривил.

Настя разжала руки и ухватив меня за кисть потянула к дивану. Опустилась на него, и я сел рядом, сняв прежде мокрую куртку.

– Хочешь? – на столике рядом стоял стакан с янтарной жидкостью. В нем плавали кубики льда, и Настя поднесла его к губам и отпила, а после протянула мне. Я не стал противиться, и взял выпивку из ее рук.

Пригубил и поморщился, чувствуя как горло дерет крепостью.

– Мне было восемнадцать, когда я покинула пределы детдома. Жданов тогда казался мне золотой мечтой каждой девочки. Богатый, сильный, красивый. Он обещал мне сказку, и надо сказать сдержал слово.

Она стянула с головы полотенце и мокрые волосы каскадом покрыли ее плечи и грудь. Слипшиеся пряди черными венами полосовали махровую ткань халата, и аромат шампуня тонкой проволокой обвился вокруг моей шеи и мне захотелось вдохнуть глубже. Чтобы надышаться ей. Но не мог сейчас, когда она решила открыться мне по-настоящему.

– Первые полгода после моего переезда были сказкой. Я жила как принцесса. Любой мой каприз исполнялся, Жданов меня на руках носил, я впервые в жизни влюбилась. Наши отношения были такими бурными, что мне казалось я не выдержу. Он брал меня с собой везде, при любой возможности мы трахались, это было какое-то безумие. Дикость. Он был мной одержим, а я одержима им.

Ее слова отрой болью отдались в сердце, но я постарался погасить эту вспышку.

– Он стал моим первым, но всегда был осторожен. Предохранялся. А я начала мечтать о большем. О свадьбе. О том, чтобы стать его женой и родить ему детей. Но когда однажды я заговорила на эту тему, Глеб так резко перевел разговор в другое русло, что это насторожило меня.

Настя покачала головой, будто поражаясь своей наивности.

– С тех пор его будто подменили. Он перестал брать меня с собой, перестал уделять мне столько времени, сколько мне хотелось. Будто остыл. А я наоборот. Стала безумной. Хотела быть с ним, хотела вернуть все как было. Думала, что моя ошибка – разговор о семье – глупость. Надо дать ему понять, что я не в серьез, и тогда все наладится. Переоделась в красивое белье и лучшее платье. Шантажом заставила охранника отвести меня к Глебу в офис. Меня тошнило, когда я поднималась на лифте на его этаж.

Настя посмотрела на меня и выдала смущенно.

– Пожалуйста, не забывай что мне было тогда восемнадцать и я едва ли соображала.