Настоящая партнерша

Французское. «Ситроен 10-20». Небольшой мощности, как видите, узкоколейный и слишком короткий для своего веса. На пересеченной местности настоящий гроб. По обледенелому плато ползет довольно прилично, но если выпадает хоть немного снега, то вам лучше пересесть на велосипед. Но это все, что мы имеем.

Коразини не сказал больше ни слова. Видимо, с него было достаточно, ведь недаром он был управляющим фирмы, производящей одни из лучших тягачей в мире. Правда, разочарование ничуть не повлияло на его энергию и непоколебимую решительность. Несколько последующих часов он работал как демон. Веджеро не отставал от него.

Не прошло и пяти минут с начала работы, как мы были вынуждены остановиться, чтобы натянуть на принесенные из туннеля алюминиевые шесты парусину и тем самым оградить тягач с трех сторон от снега и пронизывающего ветра. Ветер проникал даже сквозь несколько толстых слоев одежды, в которую облачились мои помощники. Под защитой этой парусины мы поставили также портативную масляную печурку: ведь иллюзия тепла это лучше, чем ничего. Несмотря на все эти меры, время от времени каждому из нас приходилось спускаться в домик, чтобы отогреть руки-ноги и вернуть жизнь в окоченевшее тело. Только Джекстроу и я, в наших оленьих одеждах, почти все время оставались наверху.

Джесс всю остальную часть дня был в домике, проведя около двух часов в безуспешных попытках наладить рацию, он махнул рукой и упрямо вернулся к восстановлению передатчика.

С первых же минут мы получили довольно четкое представление о трудностях нашей задачи. Эти болты и гайки так примерзли, что прошел добрый час, пока мы с ними справились. При помощи паяльной лампы приходилось отогревать каждую гайку, лишь после этого она поддавалась действию тяжелых клещей.

А потом началась сборка деревянных частей. Их было пятнадцать: три — для пола, три — для крыши, по три для боковых стенок и три — для передней стенки. Задней стенки не было, там был брезентовый полог. И каждую часть приходилось вытаскивать сквозь узкое отверстие люка и прилаживать одну к другой, подгоняя отверстия для болтов в деревянных частях к соответствующим отверстиям в соединительных металлических стержнях. На ледяном холоде это было адской работой. Монтаж только одной секции пола занял больше часа, и было похоже, что мы тут провозимся до полуночи, но внезапно Коразини осенила идея (в тот момент она показалась нам блестящей): собирать все секции в сравнительно теплой и освещенной кабине домика, а потом каждую собранную секцию извлекать из туннеля в вертикальном положении, предварительно прорезав в его ледяной крыше узкую длинную щель, ведь снеговой слой был не более одного фута.

После этого дело пошло немного быстрее. К пяти часам весь этот деревянный кузов был собран, и все работали как звери, надеясь закончить все через какие-нибудь полчаса. У большинства не было ни опыта, ни привычки к физическому труду, особенно в таких тяжелых и жестких условиях, но я все больше проникался уважением к этим людям. Коразини и Веджеро, казалось, вообще не знали, что такое усталость. Теодор Малер, этот молчаливый маленький человек, речь которого ограничивалась короткими «нет» и «да», «пожалуйста», «спасибо», работал неутомимо, самоотверженно и безропотно, извлекая из своего тщедушного тела энергию и силу, каких я бы никогда в нем не заподозрил. Даже сенатор, преподобный Смолвуд и Солли Ливии делали все, на что были способны. К этому времени все, даже Джекстроу и я, неудержимо дрожали от холода. От постоянного соприкосновения с металлом наши руки пришли в ужасное состояние, распухли и кровоточили, а перчатки без пальцев все время наполнялись осколками и кристаллами льда, которые уже не таяли.

Мы как раз успели разместить внутри кузова четыре раскладушки и были заняты выведением дымовой трубы из печурки через круглое отверстие в деревянной крыше, когда меня кто-то окликнул. Я соскочил вниз и чуть было не сбил с ног Мари Ле Гард.

Зачем вы пришли сюда? — запротестовал я. — Вам опасно находиться на таком холоде, мисс Ле Гард.

— Глупости, Питер! — Я никак не мог себя заставить называть ее «Мари», хотя она и просила меня об этом уже несколько раз. — Мне надо привыкать. Вы не могли бы сойти на минуту вниз?

— А в чем дело? Я занят.

— Но не незаменимы, — отрезала она. — Я хочу, что-бы вы осмотрели Маргарет.

— Маргарет? Ах да, стюардессу. А что ей нужно?

— Ей ничего, это мне нужно. Почему вы так враждебно настроены против нее? — с любопытством спросила она. —- На вас это не похоже. Во всяком случае, мне кажется, что она милая девушка.

— И что же хочет эта милая девушка?

— Да что с вами, право? Почему... Впрочем, молчу. Я вовсе не хочу пререкаться с вами. У нее сильно болит спина. Прошу вас, осмотрите ее, пожалуйста!

— Я хотел это сделать еще вчера ночью, но она отказалась. Если теперь она передумала, то почему она не попросит об этом сама?

— Она боится вас. Вот почему. — Мари Ле Гард рассердилась, даже топнула ногой по замерзшему снегу. — Так вы идете или нет?