Настоящая партнерша

Я еще не исчерпал всех эпитетов, какими награждал себя, когда она зашевелилась, вздохнула и выпрямилась на моей руке. Глаза ее медленно раскрылись, остановились на мне, и я почувствовал, что она пытается отстраниться.

— Все в порядке, мисс Росс, — сказал я по возможности мягко. — Пожалуйста, не бойтесь. Я не сошел с ума... Право, не сошел. Я просто самый полоумный, неуклюжий субъект, какого вам приходилось видеть и какого вы никогда больше не встретите. Я сожалею, я ужасно сожалею обо всем, что я вам тут наговорил и что сделал. Как вы думаете, вы можете простить меня?

Не думаю, чтобы она слышала хоть одно слово из того, что я сказал. Может быть, лишь мой тон несколько ободрил ее, но это было всего лишь мое предположение.

— Убили! — Я едва услышал это слово, так тихо она его произнесла. — Его убили. Кто... Кто это сделал?

— Ну-ну, успокойтесь, мисс Росс... — «О Боже», — подумал я и продолжал: — Не знаю... Теперь я знаю только одно — что вы не имели к этому никакого отношения.

Она устало покачала головой.

— Просто не верится... Не могу поверить. Капитан Джонсон? Зачем кому-то понадобилось... Ведь у него не было врагов, доктор Мейсон.

— Возможно, полковник Гаррисон тоже не имел врагов. — Я кивнул в сторону заднего ряда кресел. — Но они разделались и с ним.

Она посмотрела в ту сторону, и глаза ее широко раскрылись от страха. Губы ее шевельнулись, словно она хотела что-то сказать, но я не услышал ни звука.

— Они разделались и с ним, — повторил я. — Так же как и с пилотом. Как и со вторым пилотом, и с бортинженером.

— Они? — прошептала она. — Кто это они?

— Кто бы то ни был, я знаю только, что это были не вы.

— Не я, — прошептала она. Она вздрогнула еще сильнее, и я крепко схватил ее за плечи. — Мне страшно, доктор Мейсон, мне страшно.

— Вам нечего... — Я хотел сказать, что бояться нечего, но вовремя осознал идиотизм этих слов. Поскольку среди нас скрывается неизвестный беспощадный убийца, можно было бояться чего угодно. Мне самому было страшно, но такое признание не подняло бы дух этого юного существа. Поэтому я рассказал ей обо всем, что мы обнаружили, о наших подозрениях и о том, что произошло со мной. Когда я закончил, она посмотрела на меня и спросила:

— Но зачем меня перенесли в радиорубку? Ведь меня перенесли туда, правда?

— Вероятно, — согласился я. — Зачем? Должно быть, для того, чтобы держать вас под прицелом, если бы второй пилот, Джимми Уотермен, кажется, так вы его назвали, отказался подчиниться. Зачем же еще?

— Зачем же еще? — повторила она как эхо. Потом пристально посмотрела на меня, глаза в глаза, и я увидел, как в ее взгляде вновь появился страх. — А кто еще?

— О чем вы?

— Разве вы не понимаете? Если кто-то держал под прицелом Джимми Уотермена, то кто-то другой должен был держать под прицелом остальных пилотов. Ведь один человек не может одновременно быть в двух местах... Ведь капитан Джонсон, должно быть, делал в точности все, что ему велели. И Джимми делал то, что ему велели.

Это было настолько очевидно, что и ребенок понял бы, но именно потому я и упустил это из виду. Конечно же, их было двое, иначе как бы они могли заставить весь экипаж подчиниться их приказаниям! Боже милостивый, значит, их двое! Там у нас в домике девять мужчин и женщин, и двое из них убийцы. Беспощадные и безжалостные убийцы, которые, будь к тому малейший повод, убьют и еще кого-нибудь. А у меня нет и тени предположения, кто они, эти двое.

— Конечно, вы правы, мисс Росс. — Я заставил себя говорить спокойным и размеренным тоном. — Я был просто слеп, мне следовало это давно понять...— Я вспомнил, как легко пуля пронзила человека в последнем ряду.— Собственно, я понимал это подсознательно, но как-то не связал одно с другим. Полковник Гаррисон и капитан Джонсон были убиты из разных пистолетов: один — из тяжелого и мощного оружия, а другой — из менее мощного, более легкого, каким может пользоваться и женщина...

Я внезапно умолк. Дамский пистолет! Почему бы и не женщина? Может быть, даже девушка... та, которая сидит сейчас рядом со мной? Может быть, тот, кто пошел за мной, когда я направился к самолету, был ее сообщник, ведь это объяснило бы многие факты... Нет, не объяснило бы, обморок нельзя симулировать. Но может быть...

— Дамский пистолет? — Она поняла меня, словно я произнес свои мысли вслух. — Может быть, даже я, лучше сказать, все-таки я. — Она говорила неестественно спокойным тоном. — Видит Бог, я не могу упрекать вас. На вашем месте я бы тоже всех подозревала.

Она стянула с левой руки перчатку, сняла с безымянного пальца сверкающее колечко и передала его мне. Я с недоумением стал рассматривать его в свете фонаря и заметил на внутренней стороне крошечную надпись: «Дж. У. — М. Р. сент. 28,1958». Я поднял на нее глаза. Лицо ее будто застыло и осунулось.