Настоящая партнерша

— Сюрприз, сюрприз, — механически потрескивало в микрофоне. — О’кей, доктор Мейсон! Из того, что сказал Джесс, и из-за вашего промедления я понял, что сейчас вы на приличном расстоянии от тягача. При 70° ниже нуля вам едва ли захочется там долго оставаться. Поэтому предлагаю: говорить буду я. Буду краток. Вы меня слышите?

— Громко и ясно. Какого черта вы там очути... Прошу прощения, продолжайте!

— В понедельник днем мы узнали из британской и американской радиопередач о том, что самолет не прибыл в порт назначения. Во вторник утром, то есть вчера, мы получили сообщение с базы Аплавника. Они говорят, что официально еще не объявлено, но как британское, так и американское правительство уверены, что самолет не упал в море, а приземлился где-то в Гренландии или на Баффиновой Земле. Не спрашивайте, почему они уверены, не имею понятия. Во всяком случае, организованы поиски на море и с воздуха: самая крупная спасательная кампания со времен войны. Привлечены торговые суда разных национальностей. Американские, английские, французские и канадские рыболовецкие суда. Они взяли курс к берегам Гренландии, главным образом на западное побережье. Восточное уже заперто льдом. Несколько самолетов ВВС начали челночные полеты. Катера береговой охраны тоже привлечены к поискам. Флотилия канадских эсминцев, которая направляется в Атлантику, получила приказ пройти мимо южного входа в пролив Дейвиса, хотя это займет у них по меньшей мере тридцать часов. Но они направляются туда на всех парах, а британский авианосец, сопровождаемый двумя эсминцами, уже обогнул мыс Фарвель. Мы не знаем, далеко ли он сможет зайти из-за скопления льдов, но, по крайней мере, путь на побережье Гренландии еще открыт, возможно, до самого Свартенхука. Все станции МГГ в Гренландии призваны принять участие в розыске. Вот почему мы вернулись на станцию пополнить запасы горючего.

Я больше не мог сдерживаться и перешел на передачу.

— Почему, черт побери, вся эта суматоха? Можно подумать, что на борту этого самолета был сам президент Соединенных Штатов и половина королевской семьи Великобритании! Почему больше нет никакой информации с базы Аплавника?

Я подождал, и в микрофоне снова послышался голос Хил-креста.

— За последние сутки было невозможно связаться с ними. Теперь свяжемся, сообщим им, что нашли пропавший самолет и что вы на пути к побережью. У вас ничего нового?

— Нет... То есть поправка: один из пассажиров, Малер, оказался диабетиком в тяжелой стадии. Он в плохом состоянии. Радируйте в Аплавник насчет инсулина. Пусть получат в Готхобе.

— Будет сделано, — ответил микрофон, потрескивая. Затем долгая пауза, за время которой до меня доносилось слабое журчание разговора, потом снова послышался голос Хилкреста:

— Предлагаю вам возвращаться. У нас масса бензина, масса продуктов. Нас уже будет не двое, а восемь, и ничего не случится. Мы уже прошли сорок миль. — Я взглянул на Джекстроу, поймал быстрый прищур его глаз, красноречивый признак удивления и радости, что в точности соответствовало моим чувствам. А Хилкрест между тем продолжал: — .. .значит, вы от нас не более чем в восьмидесяти милях. Через пять-шесть часов мы могли бы встретиться.

Я почувствовал, будто меня поднимает огромная волна. Это было чудесно, это превосходило самые смелые надежды. Нашим мучениям и бедам придет конец... А потом это мгновенное чувство облегчения отхлынуло, как уходящая волна, и его место заняла холодная и трезвая рассудительность. Джекстроу покачал головой, я и без него понял, что нашим мучениям и бедам еще очень далеко до конца.

— Не выйдет, — радировал я в ответ. — Над нами висит злой рок. Как только мы повернем назад, убийцы перейдут к действию. Далее если мы и не повернем назад, они теперь все равно уже знают, что мы установили с вами связь, и будут действовать более отчаянно. Пожалуйста, следуйте за нами со всей возможной скоростью. — Я сделал небольшую паузу и продолжал: — Постарайтесь внушить базе в Аплавнике, что для нашего спасения существенно знать, почему этому самолету придают такое большое значение. Пусть выяснят список пассажиров и подлинность его. Это абсолютно необходимо, капитан Хилкрест! Не принимайте никаких «нет» вместо ответа. Мы должны знать.

Мы поговорили еще с минуту, но самое главное было уже сказано. Кроме того, даже за те короткие минуты, когда мне приходилось оттягивать вниз маску, мои потрескавшиеся и кровоточащие губы настолько онемели от мороза, что речь моя превратилась в неясное бормотание. Поэтому, назначив следующее «свидание» на восемь часов и сверив часы, мы распрощались.