Настоящая помощь в трудный час. Николай Чудотворец, Матрона Московская, Серафим Саровский

И подумалось мне. Господь пришел призвать не праведников, но грешников. Вспомним, давайте вспомним, как не верил апостол Фома в воскресение Господа, не верил не по жестокосердию, а – боясь поверить в радость несказанную. Не поверю, пока не вложу пальцы свои в язвы его… И что делает Господь? Он является Фоме. Вот Я, вкладывай… Радостью наполнилось сердце Фомы, уже не осталось в нем места неверию. И несправедлива народная присказка – Фома неверующий, потому что уж кто-кто, а Фома-то точно знал, видел, осязал (!) воскресшего Спасителя. И вера его была крепкой и несомненной. Так, может, и сейчас является Господь нам, неверующим, маловерующим, редковерующим, упорным, через иконы мироточивые и оплакивает настоящими, нашими (!) слезами жестокосердие и зависть гордого мира?

1 сентября Ольга и Антонина Ивановна пошли проводить в школу Олину дочку. Вернулись, а икону Николая-угодника (первую замироточившую) украли. Унесли и Почаевский образ Божией Матери, и большое распятие. Бросились со слезами в милицию, да без толку. Ольга говорит, что во сне ей явился Николай-угодник и открыл, кто взял икону. Ольга взмолилась – отдай, я тебе заплачу, сколько есть, все отдам. На другой день с уговорами отправился церковный староста Василий Егорович Кондаков. Предложил все деньги из церковной казны, но успехом его визит не увенчался. Двадцать дней прошло. Ольга после стирки пошла вылить воду в яму за домом. А в яме-то икона! Вся помятая, в грязи, изрезанная. Святотатцы пытались понять, как попадает внутрь иконы миро. Отмыли, отчистили, окропили святой водичкой, заклеили изрезанную в лохмотья тыльную сторону образа.

И вот он опять мироточит. Капельки мира стекают на блюдечко, радуя паломников и наполняя благоговением их сердца. Уже было от икон несколько чудных исцелений. Прозрели две старушки после закапанного в глаза мира. Поднялась на ноги одна парализованная женщина из Курманаевского района Оренбуржья.

Я уходила из дома, а в дверях уже другие паломники. Большая группа детей из Самары во главе с батюшкой. Священник бережно взял в руки икону Николая-угодника:

– Смотрите, дети, вот оно, благоуханное миро.

Притихли дети. Их глаза устремились на святой образ, обильно источающий неземную влагу. Они видели чудо и не сомневались в нем. Наверное, другими вернутся они в Самару – укрепившимися в вере, познавшими собственным сердцем Божию милость Божией любви.

Н. Сухинина

Никола

Случилось так, что мне с Тихого океана, где я служил на крейсере, через всю матушку Россию пришлось перебираться на Черное море по приглашению моего товарища. Но, приехав в Одессу, я с огорчением узнал, что друг ушел в плавание за границу. Винить его в этом было нельзя – он не зависел от собственных решений. Но я сам виноват в том, как распорядился своим временем и своими деньгами. Молодость и бесшабашность – плохие советчики, и я вскоре остался без средств к существованию, растратив свои флотские деньги. И решил я поехать в Донбасс на заработки (в то время в Одессе шла бойкая вербовка на шахты). Так, совершенно не планируя этого раньше, я оказался в Донбассе на одной из старых малопроизводительных шахт. Порой я уставал так, что, приходя в общежитие, валился на койку замертво, прямо в одежде. Новые друзья старались не шуметь, пока я спал. Скоро я втянулся в работу, мозоли на огрубевших руках приходилось срезать ножом, но мне нравилось, что я не пал духом и не сбежал, как некоторые. И все бы хорошо, но случилась беда. В тот день мне так не хотелось спускаться в клети в шахту! Душа словно чуяла беду. Когда мы шли по штреку к забою, вдруг сверху – треск, грохот, удар в левое плечо и руку, дикая боль в ноге, и в завершение – удар в голову и полет в никуда. Темнота.

Очнулся я, засыпанный породой и грязью. Трудно было дышать. Обвал. Как нас учили, я начал понемногу шевелиться, искать свободное пространство вокруг себя. Левая рука была неподвижной, пошевелил пальцами правой – работают! И стал я по камешку освобождать себя от плена земли, часто теряя сознание от боли. Но я не хотел умирать заживо погребенным и верил, что завален частично. И моя отчаянная борьба завершилась победой – я освободился из-под завала. Вокруг была кромешная тьма. И тишина. Я крикнул, позвав своих товарищей, но мне никто не ответил. Ощупав себя, я обнаружил на левой руке несколько ран, из них сочилась кровь. Нога нестерпимо болела, но крови не было, я решил, что здесь закрытый перелом. Разорвав тельняшку, я кое-как перевязал руку. Снова стал кричать, но только эхо подземного царства насмешливо отвечало мне.