Настоящая работа для смелых мужчин

Мысленно задавал я себе, а возможно, богам эти вопросы, надеясь то, что, как бывает иногда, на границе яви и сна неожиданно придет ответ, но ответа не было, наконец дремота овладела утомленным телом, и я провалился в мягкую теплоту сна.

Капище эльмов

Проснулся я, несмотря на довольно краткий отдых, на удивление бодрым, отдохнувшим и полным сил. Еще первые лучи солнца не успели коснуться верхушек деревьев, а лишь озарили вершины гор, как наш проводник, Ждан, скомандовал: «Подъем!».

— Нужно торопиться, — сказал он, — если не успеем до темноты пройти перевал и спуститься в долину, то придется ночевать на скалах.

Долину еще окутывала тьма, но утренние звезды уже таяли, как сахаринки, на фоне светлеющего неба, день разгорался под многоголосую симфонию пробудившихся ранних птиц. Когда мы покинули свой нехитрый брезентовый уют, уже горел разведенный Жданом костер, и Николай Иванович принялся готовить завтрак. Это была каша и «чай» — напиток из трав, вливающий бодрость и свежесть в тела и души, как будто сами боги благословляли нас на предстоящий трудный дневной переход.

Когда с завтраком было покончено, и мы уже собирали палатку, Николай Иванович зачерпнул из озера воду, намереваясь залить костер, но Ждан остановил его:

— Нельзя заливать огонь водой, — сказал он, — боги огня и воды не дружат между собой.

Он встал перед огнем, почитал молитву, благодаря огонь за пищу и тепло, после чего костер погас сам собой, тихо, без дыма.

— А теперь, — сказал наш проводник, — можешь полить водой землю вокруг огнища.

Николай Иванович выполнил указания Ждана, и камни, которыми было обложено огнище, недовольно шипели, когда на них попадала вода.

Мы собрались, взвалив на плечи тяжелые рюкзаки, и отправились в путь. Мы обогнули озеро, блестящее белизной утреннего неба, и стали подниматься в горы. Уже остался внизу лес, и лишь голые скалы, кое-где покрытые низким кустарником, лежали на нашем пути. Скорее чутьем, чем зрением, проводник наш угадывал звериные тропы, по которым он вел нас, выдерживая направление на вершину, где находилось капище эльмов. Когда вершина скрывалась за скалами, Николай Иванович доставал старый туристский компас, сверяя азимут вершины с направлением пути, Ждан же выдерживал направление, не пользуясь никакими приборами, основываясь на каких-то, только ему известных соображениях, но ни разу не сбился с дороги.

К полудню мы уже поднялись к вершине, на которой находилось загадочное капище, построенное то ли неизвестным народом, то ли духами, то ли богами.

— Вот оно, — сказал Ждан, — то самое капище эльмов.

Перед нами открылось небольшое горное плато, окруженное скалами, расположенное метров на пятьдесят ниже самой вершины, с непонятными сооружениями на нем. В центре плато находилось нечто, похожее на загадочный Стоунхендж, чуть поодаль, ближе к скалам, возвышалось строение, сложенной из дикого камня, с плоской крышей, не имеющее ни окон, ни дверей. Поражало то, что камни были подогнаны друг к другу так плотно, без видимых щелей, что невозможно было бы сделать в наших условиях без современной техники.

Мы попробовали подойти поближе, но не смогли. Чем ближе подходили мы к капищу, тем труднее было идти, даже дышать становилось все труднее и труднее, воздух казался вязким и плотным. Пройдя несколько шагов, мы остановились, дальнейшее продвижение стало невозможным. Пришлось вернуться назад.

— Что же это такое? — спросил доктор Архангельский. — Какой-то энергетический барьер?

— Никакого энергетического барьера нет, — ответил Валера Матвеев. — Энергетический барьер убивает. Ограждение из проволоки под током высокого напряжения вокруг пусковых установок ракет — вот это энергетический барьер. Все остальное — сочинения из романов ненаучной фантастики. Нет здесь никакого энергетического барьера!

— Тогда, что же это такое? — спросил Жан Поль. — Ведь подойти действительно невозможно! Такое впечатление, что входишь в какие-то плотные слои.

— Так оно и есть, — ответил Валера. — Академик Вейник утверждал, что в мире не существует ничего, кроме поля электронов, колеблющихся с определенной частотой. Наш мир — это совокупность колебательных процессов, и чем выше частота колебаний — тем больше плотность материи. Почему наше тело называют плотью? От слова «плотность», плотность тела значительно выше, чем плотность прочих оболочек, так называемого, эфирного тела, и того, что является душой. Помните, что сказано в Библии? Когда Бог изгонял людей из рая, он им сказал: «… и оденетесь вы в кожаные одежды…». Эфирное, тонкое тело, обрело плоть — «кожаные одежды».

— А какое отношение это имеет к тем явлениям, с которыми мы здесь столкнулись? — спросил я.

— Самое прямое. Мы имеем дело с повышенной плотностью пространства, плотность среды в которой находится капище значительно выше той, в которой мы живем. Плотность повышается постепенно, поэтому мы не наталкиваемся на стену, а делаем несколько шагов, ощущая сопротивление. Плотность воды выше плотности воздуха, входя в воду, мы тоже ощущаем сопротивление.