Настоящее в будущем (СИ)

Закончив с утренними процедурами, Коль разгребла бардак на столе и распихала по карманам все необходимые вещи и прервалась только, когда нащупала в первом ящике стола самую нужную из всех. В её руке блеснула старая серебряная звездочка, и Коль, задумчиво повертев подвеску в руке, положила её назад и достала большой конверт из Калифорнийского университета. Выудив из конверта письмо и несколько форм, она быстро их пролистала, ознакомилась с правилами регистрации и взяла ручку, чтобы их заполнить, но, прежде, чем сделать это, Коль вновь задумалась о правильности подобного решения. Сторибрук стал неотъемлемой частью её жизни, со всей присущей ему магией и безумием, но она понимала, что хочет попробовать другую жизнь, хочет узнать, кем она может за его пределами, и с этой точки зрения она правильно поступит, если уедет в Калифорнию. Однако её держал не только город. Её беспокоило то, что скажет на это Роланд, и что это будет значит для их отношений, и осмелилась предположить, что он поймет её, даже если они сблизятся сильнее, чем сейчас. Особенно, если сблизятся. Убедив в этом саму себя и отбросив последние сомнения, Коль заполнила бумаги, а затем, захватив форму для родителей, вышла в коридор, где совершенно неожиданно столкнулась с мамой.

— Ты дала мне полчаса, — отметила Коль. — Почему?

— Просто так, — промурлыкала Белль. — Смешные носки! Прикольно!

— Неужели? — удивилась Коль и протянула маме форму. — Это тебе. Можешь заполнить, как будет время?

— Решилась-таки? — кивнула мама, забирая у неё листок. — Я сейчас заполню.

Коль последовала за ней в кабинет, где Белль расположилась за своим столом и принялась быстро заполнять пустые строчки.

— Меня кое-что смущает… — наблюдая за тем, что пишет мама, Коль вдруг подумала о внушительной сумме, которую нужно было внести, чтобы начать обучение. —

— Что? — спросила мама, не поднимая глаз.

— Цена.

— Сумма, как я вижу, вполне разумная.

Коль знала, что родители очень состоятельны, но не представляла, насколько, и ей, никогда не нуждающейся в деньгах и не имеющей их, выставленный счет казался весьма внушительным.

— Не беспокойся, — продолжила Белль. — На твоем счету средств более, чем достаточно, чтобы оплатить такой пустяк.

— На моем счету? — изумилась Коль. — Как давно у меня есть счет?

— Лет двенадцать. Там немного, но тебе хватит.

— А немного это сколько? — осторожно поинтересовалась Коль, но не из собственных меркантльных побуждений. Ей правда было любопытно, что Белль называет «немного».

— Около двух миллионов, — улыбнулась Белль и поставила в документе свою размашистую закорючку.

— Долларов? — уточнила Коль.

— Нет, монгольских тугриков! — насмешливо фыркнула Белль. — Конечно, долларов.

— Это намного больше, чем нужно.

— Это же не только на университет.

— Всё равно много.

— Так только кажется, — возразила Белль и перевела тему: — Здесь требуется подпись Румпеля. Отдай мне и другие бумаги, а я потом отправлю.

— Почему я ничего не знала о счёте? — не унималась Коль.

— А зачем? — спросила Белль. — Обыкновенный трастовый счёт, который станет доступным тебе либо после восемнадцати, либо с разрешения попечителя. И не смотри на меня так. Я добавила туда всего двести тысяч.

— Всего двести тысяч? — переспросила Коль. — И насколько ты состоятельна? Чем вы вообще в Нью-Йорке занимались?

— Это крайне неприличный вопрос, и мне кажется, что ты знаешь достаточно, — притворно рассердилась Белль и заговорила намного мягче: — Забудь об этом. Лучше помоги мне приготовить завтрак.

Позже на кухне Коль пыталась увернуться от домашних дел также, как Белль от вопросов.

— Я приготовлю вафли, — решила она.

— Вафли приготовит вафельница, — усмехнулась Белль, — а ты поможешь мне с омлетом. Одного на всех не хватит.

— Ладно, — вздохнула Коль, занимая место у плиты. — Будет сделано!

Мама тем временем заваривала вонючий китайский зелёный чай с бергамотом, анисом, тимьяном и розмарином. Для Коль эти травы пахли хорошо только по отдельности, и она совсем не расстроилась, когда мама отнесла чай отцу.

*

Румпельштильцхен проснулся давно, но притворялся спящим каждый раз, как Белль забегала его проведать, но вскоре она перестала ему верить.

— Ты ведь не спишь! — насмешливо протянула Белль. — Притворщик!

Голд приложил все усилия, чтобы не выдать себя улыбкой.

— А знаешь, я бы могла сбежать рано-рано, — приглушенным томным голосом заговорила Белль, — и где-нибудь потеряться, как это любишь делать ты. Заставила бы тебя понервничать.

Он не поддался.

— Ладно, — Белль притворилась, что сдаётся, и после, полудетским голоском, произнесла: — Я большая сердитая синяя обезьяна…

У фразы было продолжение, но он сдался и на первой половине.

— Почему синяя? — потянулся Голд.

— Это единственный вопрос? — засмеялась Белль.

— Ну, в большой сердитой обезьяне есть логика….

Белль скорчила сердитую рожицу.

— Вот-вот, — рассмеялся Румпель и сел. — Ну, здравствуй.

— Здравствуй, — ласково улыбнулась Белль. — Чаю?

Она подала ему чашку его привычного утреннего чая, запах которого он почувствовал ещё с

порога.