Настоящие индейцы

Делла рядом со статуей отключилась, и Маккинби почувствовал, что это не опасно. Усталость, шок, слабость. Он аккуратно положил ее на доски, чтобы не застудилась на каменном полу. И понял, что остался совсем наедине с Матерью Чудес. Он подошел, посмотрел ей в глаза. Казалось, она видит его насквозь. Видит и понимает. Рассудком он знал, что ее глаза — всего-то камеры. Но эти камеры сделали Чужие. И кто его знает, что еще они сделали… Если даже люди умудрились создать андроидов. И по крайней мере один из андроидов оказался вполне достойным человеком. Маккинби помнил первую встречу. Помнил, как уставился на него с изумлением. А андроид с отчетливо хмурой интонацией спросил его: «Вам бы понравилось, если бы вас так разглядывали? Как диковинную обезьяну в зоопарке?» И Маккинби извинился. Потому что это было правильно. Не был андроид машиной.

И Мать Чудес не была машиной. В конце концов, подумал Маккинби, что мы знаем о влиянии воли на физику процессов… Кровь на алтаре концентрирует волю. Она вызывает направленный выброс энергии. Да, этой энергии — меньше, чем от солнечного света на квадратный сантиметр ярким днем. Но ведь чтобы обрушить карточный домик, достаточно слабого дуновения. А чтобы создать величайшую книгу, не нужно рубить топором. Книга рождается в уме, за доли секунды, запись — это уже другой процесс. А тот, что прошел в уме, потом вызывает революции, священные войны, меняет нравы и толкает людей на подвиги. Физические подвиги. Выход в космос, например.

Маккинби понимал, разумеется, что его рассуждения — слабая попытка рационализировать пещерные инстинкты. Те самые, которые у человека прячутся под шелковой одежкой культуры. Но интересно, однако, откуда эти инстинкты вообще взялись у человека, ведь животные не приносят жертв. Добычей с вожаком делятся, не без того…

Он подобрал нож Деллы. Внимательно рассмотрел левую ладонь. И крепко провел лезвием поперек нее. Кровь была густой, темной. Маккинби ничего не загадывал. Он просто вложил всю душу в одно движение — в то, которым прижал свою окровавленную руку к ладошкам Матери Чудес.

А потом аккуратно закрыл рану остатками перевязочного пакета. Теперь он понимал Деллу, которая перерезала свой шрам. Он-то знал, от чего именно остался тот белый рубец…

— Об одном жалею, — признался Крис. — Как же мне хотелось дать по морде Бергу! Стоит он, такой умудренный, такой снисходительный, и объясняет мне, щенку, какие все негодяи, а он один весь в белом… Сдержался. Сейчас жалею. Поздно уже. Да и как-то, учитывая его перспективы, некрасиво.

— Это точно, — сказал Маккинби. — Особенно если учесть, что он ближайшие пару недель будет только по чипу перестукиваться, поскольку говорить не может.

— О как. И почему?

— На глазок — челюсть сломана. Насколько сильно, не скажу, я мельком смотрел.

Крис засмеялся.

— И кто ломал, конечно, не скажешь.

— А зачем? Главное не кто, главное — с какой целью. К Делле он больше не сунется.

— Эка… значит, хорошо ему челюсть сломали. Убедительно, — фыркнул Джулиан. — Я вот так навскидку и не скажу, как надо сломать челюсть мне, чтоб я отказался от действительно важной для меня затеи. Это ж не смертельно.

— Смертельно было то, что он услышал потом. А челюсть — так, для концентрации внимания.

— Вот это по-нашему! — обрадовался Джулиан. — А то просто ломаная кость несерьезно как-то. Это ж Берг. Он, говнюк, неуправляемый. Смысл его пугать, его валить надо…

— Август, у тебя на него что-то настолько серьезное? — спросил Крис. — У меня фантазия отказывает, чем его реально можно напугать.

Маккинби достал две карточки. Две копии. Бросил Слоникам.

— Знать должны только вы. Делле ни намеком.

Маккинби сидел и ждал. У Слоников синхронно вытянулись лица. Крис потянулся за фляжкой. Джулиан, поскрипев, достал сигареты.

— Август, один вопрос. И ты, зная это, еще разговаривал с ним? Небось, и за руку здоровался? — спросил Крис.

— Запись ко мне попала несколько месяцев назад. Это первое. Второе — сам эпизод имел место до того, как ему удалили опухоль мозга. Собственно, конкретно после этого был развод. Третье — нет, руки я ему не подал и тебе не советую.

Джулиан хлебнул виски и закурил следующую сигарету.

— Тебе худо не станет? — осведомился Крис.

— Нет. Август, значит, Шона Ти ты получишь. Без вопросов. И вот еще. У тебя штатный пилот самолета, яхты, да и просто водитель ведь есть?

— Честно говоря, нет. На Кларионе есть штат, и в Шотландии есть, а для себя у меня нет. Я плохо лажу с людьми. Самолет и яхту иногда сам вожу, иногда мой дворецкий, Тед. Машину — только сам, даже Делле не доверяю.