Настоящие индейцы

И тут меня осенило. Ну да, это единственное объяснение. Лента не причиняла вреда, не могла искалечить. Она всего лишь собирала информацию. И позволяла моментально отыскать меня. Умная пыль дорого стоит, но у меня есть знакомые, которым эти расходы — как семечки. Эти люди покупают дом, если собираются прожить где-то хотя бы три месяца, а не платят за аренду. Эти люди по планете летают на собственном самолете и держат на Лунном космодроме постоянный ангар для своей яхты. А самое главное — они в близком родстве с Алистером Торном и могут просто по дружбе попросить задержать меня.

Август. Август-Александер Пол Николас и еще двенадцать имен Маккинби.

Нет, в его действиях не было ничего противозаконного. Я формально его сотрудник. И если я вышла из-под контроля, он вполне может принять соответствующие меры. Для предотвращения разных неприятностей. Лента не военного или полицейского образца. Она гражданская. Такую можно надеть ребенку. А что Алистер приказал мне не покидать базу — так он тоже в своем праве. Он отвечает за порядок на этой территории. Он не обязан объяснять мне причины своих решений.

Я погладила ленту. Ладно, Августа я прощаю.

У него проблемы, сказал Алистер. Мама не горюй какие проблемы. Я могла бы написать Августу пару слов. Я не стала. А с Саттанга уже не напишешь — если только у тебя на орбите не висит корабль, обеспечивая связь. У меня корабля не было. Даже челнока уже не было. Ничего. Когда я пойму, что жить осталось считанные минуты, наговорю прощальное письмо прямо на ленту. Умная пыль запомнит мои слова…

Утром мы затоптали тлеющие угли и пошли к опушке, до которой оставался километр. Над головой звенели птицы, нас активно ели местные кровососы, разнообразию которых порадовался бы любой энтомолог. Когда между деревьями замелькали просветы, мы удвоили осторожность. И наконец, залегли, прикрытые лишь лиственным кустарником на самом краю леса.

Большое Поле выглядело страшно. Километров десять абсолютно голого пространства. Здесь, похоже, и раньше было негусто с крупной растительностью, а люди еще добавили от себя. Я видела пни. Здесь раньше были рощицы, которые просто вырубили под ноль ради хорошего обзора. До базы около полутора километров с нашей позиции, и на всем протяжении — ни кустика. Подойти незамеченным — дохлый номер.

Я дала максимальное увеличение на линзах. Да уж… Лагерь выглядел как крепость. Обнесенный двухметровой стеной, с вышками, с системой автоматического огня на периметре, с караульными. Нич-че себе археологи…

Снаружи торчали столбы. В их назначении сомневаться не приходилось: на двух висели индейцы. Мужчина и женщина. Их привязали за запястья и так оставили вялиться на безжалостном солнце. Никакой одежды. У мужчины в паху запекшаяся рана. У женщины в крови все, что ниже талии. Лиц не видно, они превратились в сплошную опухшую маску. Еще живые. Но даже если их сейчас снять, они умрут. Здесь нужен арсенал нашей медицины, а не допотопной индейской.

Мы с Таном переглянулись и молча отползли назад, в лес.

— Что дальше? — спросил индеец.

Я изучала карту. Похоже, остался единственный путь. Фомичев уверял, что у меня должно получиться. Если место достаточно мощное по энергетике и если я отброшу собственный скепсис.

А не получится — так не беда. Буду работать конвенционными методами.

— Туда, — я показала направление. — Попробуем нестандартные решения.

Тан встал и пошел первым.

* * *

— Дальше нельзя.

— Тан?

— Нельзя, — терпеливо повторил индеец. — Храм.

— Я знаю. Мне туда и нужно.

— Нельзя.

— Потому что я женщина? Или ты боишься, что я иной крови и оскверню святилище?

— Храм нельзя осквернить. Там живут Духи. Можно войти любому. Духи не выпустят.

— Но мне нужно обратиться к ним с просьбой.

— Нельзя.

— Совсем?

Индеец замялся.

— Можно, — сказал он неохотно. — Кто зашел в Храм, того Духи берут себе. Плохой человек — сразу съедают. Он быстро портится. Хороший человек хранится долго, всегда. Его не едят, ну если только голод. Хорошие люди — для обмена. Если ты — Дух и у тебя есть сто хороших людей, ты не узнаешь голода сто лет. Поэтому на хорошего человека можно много выменять. Один хороший человек стоит три плохих. Можно войти в Храм и попросить о чем хочешь. Возьми с собой одного хорошего человека или трех плохих. Оставь там. Тогда Духи поймут, что ты заплатила, и не будут тебя брать. Они возьмут то, что ты им принесла.

Он замолчал. Я ждала.

— Я хороший человек. Ты можешь войти в Храм со мной. Но хорошего человека нельзя заставить. Плохого — можно. Можно заставить, можно обмануть. Хорошего нельзя. Только сам. Я не хочу, ты не можешь взять меня.

— Да зачем я буду убивать тебя, можно подумать, в мире мало всяких мерзавцев.

Тан успокоенно выдохнул.

— Значит, мне нужно привести трех мерзавцев, — дожимала я, — и тогда я получу то, что прошу. Так?

— Если много просишь — тогда четыре.

— Хорошо. Достаточно просто привести или надо убить?

— Если не знаешь Слова, то убей. Тогда Духи быстрее поймут, что это для них. Ты можешь просто привести, ведь я буду с тобой, и я знаю Слово. Духи возьмут сами.

— А если не возьмут?

Тан задумался.