Настоящие индейцы

— У индейской жены, в сущности, нет своего имущества, — объяснил Гай. — Но при этом считается очень уж неприлично распоряжаться ее приданым, ничего не оставляя взамен. Конечно, если речь о мелочи, то на это не обращают внимания. В частности, обычного раба Кер мог и забрать. Если муж платит жене за ее приданое, это означает уважение к имуществу. Плату дают за хорошо выученную боевую кобылу или за оружие. За раба женщину обычно повышают в статусе дома. Если дают плату за раба, то это очень, очень ценный раб. Ну и цена. Два кольца стоит жена. Боевая кобыла стоит одно кольцо. Раб, даже хороший, стоит полкольца — столько же, сколько жеребчик. Индейские кобылы интересный вид, у них самки в полтора раза крупней и сильней самцов. Жеребчик годится только на мясо и на племя. При случке кобыла ложится на землю, иначе жеребец просто не достанет до ее органов. Та цена, какую за меня объявил Кер, — это цена выкупа за девушку из хорошей семьи. Свободную девушку. Кер проявил уважение к семье Моники, выразил свое довольство женой, ну и меня косвенным образом похвалил. Два кольца — это примерно сто хардов. По нашим меркам мало, но на Саттанге на эти деньги можно жить год припеваючи. Строго говоря, примерно из стоимости жизни цена уважения и рассчитывается. Год — это по индейским поверьям столько времени, сколько может прожить без чувства голода Дух, которому отдали хорошего человека.

— А что такое «слуга по слову»?

— Слуги здесь — те же рабы, только временные. Есть три категории слуг. Слуга за долги — в том числе и долги чести, — слуга за деньги или слуга по слову. Слуга за долги — самая презираемая категория, с ними порой обращаются хуже, чем с купленными рабами. Слуги за деньги — это наемные работники. Если так смотреть, то вся царская гвардия, например, это слуги за деньги. И есть еще слуги по слову. Со слугами за деньги и по слову обращаются как со свободными. Фактически, как с младшими родственниками. Их не унижают, все наказания — как для свободных. Слугу за деньги или по слову нельзя кастрировать без повода, как раба или слугу за долги. Должен быть очень веский повод — как и со свободным. Слуга по слову или за деньги может жениться, ему достаточно только принципиального разрешения хозяина, а конкретную персону он выбирает сам. Когда вождь обещал жену для раба, он имел в виду рабыню. А слуга по слову может жениться на свободной девушке. Наконец, у него могут быть свои деньги, и хозяин не вправе их отнять.

— Да ты теперь, получается, настоящий индеец!

— Ну… Скорее приравненный в правах, — уточнил Гай. — Все равно мы для них чужаки. Но определенно хорошие чужаки.

Вот же зануды эти адвокаты.

Пир получился очень веселым. Индейцы хохотали и плакали на радостях, танцевали и пели. Нас старались угостить самым лучшим. Никто не боялся, что бандиты придут мстить в деревню. Макс сказал, что теперь они будут охотиться за нашими головами, а про индейцев забудут надолго. Да и побоятся они лезть на рожон — в деревню, где осталось немало трофейного оружия.

Четверых живых пленных индейцы действительно зарезали. Хотели казнить как положено, но мы возмутились. Попросили быстрой смерти. Поскольку мы были определенно хорошие чужаки, индейцы проявили уважение к нашим чувствам. Тан прочитал над пленными нужные слова, после чего вождь и трое лучших охотников деревни попросту закололи бандитов.

Гай выпил самое малое два кувшина индейского кумыса. Кумыс по крепости чуть-чуть превосходил пиво, но кувшины были что надо, литра по два. Гай уснул прямо на столе. Вождь позвал четырех молодых, велел отнести Гая в дом, в комнату для хороших слуг. Гая положили на толстый тюфяк из сена и накрыли лоскутным индейским одеялом. Во сне он посапывал и улыбался.

На всякий случай мы задержались в деревне на сутки. Бандиты не появились. Тогда мы на рассвете погрузились в большой пикап и поехали домой.

Рыжую землянку мы забрали с собой.

* * *

— Меня зовут Дженни. Джейн Ивер. Я родилась на Калопе, мне двадцать девять лет. Я гражданка, только у меня отобрали чип.

Она была красивой. Очень. Высокая, тонкая, с прозрачной бело-розовой кожей и копной рыжих волос. С зелеными глазами и маленьким ярким ртом. В тонких пальцах она держала чашку с индейским чаем и рассказывала. Руки у нее дрожали.

— Спасибо вам. Спасибо. Господи… — она закрыла глаза. — Поверить не могу. Боюсь, что это сон. Мне часто снилось, что я убегаю. А потом я просыпалась и видела эти столбы, на которых умирали женщины. Нет, мне Белка пообещал, что не станет мучить. Просто застрелит. По-своему он любил меня. Жалел. Ни с кем не делился.

Белка. Так звали главаря бандитов. Дженни была его наложницей целый год.