Настоящие индейцы

В лесу было тихо. В том-то и дело. Между деревьями уже виднелись просветы, то есть до жилья метров двести. Но я не слышала никого, кроме птиц. Никого и ничего. Я понюхала легкий ветерок – нет, гарью не пахнет. Индейцы на всякий случай ушли в заросли и попрятались, заслышав стрельбу на речке? Давно пора вернуться. Выслать пару разведчиков-мальчишек – проверить, нет ли засады в деревне, сбегать к мосту – и вернуться. К слову, навстречу мне никто не пробирался, но это ни о чем не говорит: индейцы могли отложить поход к мосту до завтра.

Через минуту все стало ясно. Я выползла на опушку и наткнулась на широкую колею, пробитую копытами. Свеженькую колею. Значит, гвардейцев было два отряда. Один зашел нам в лоб, другой – преследовал. И оказался в деревне… Ой, плохо дело.

Скрываться смысла уже не было. Я брела по узкой улочке между домами и отстраненно думала, что стала плохим разведчиком. Потому что надо было найти топор и веревку, а я искала лопату.

Их надо похоронить.

Мужчины, женщины, старики, дети. Домашняя птица, скотина, собаки. Две кобылы, одна жеребая. Брюхо распахано, рядом с издохшей матерью в пыли лежит недоношенный жеребенок. С отрезанной головой. Не понимаю. Зачем скотину-то? Зачем отрезать голову выкидышу, который и так не выживет? Зачем убивать все живое?

Трупы, трупы. Порубленные топорами, заколотые копьями, затоптанные копытами. Детские трупики с размозженными головами. Женщины все до единой с распоротыми животами. Мужчины с отрезанными гениталиями. Отрезали всем, даже младенцам. Над трупами густо гудели крупные мухи, облепляя раны и копошась в лужах крови.

Эти звери окружили деревню, согнали жителей к центру и методично их перебили. Затем прошли по домам, отыскали спрятавшихся и тоже убили. Спрятавшихся убивали особенно жестоко. Ничего не взяли. Ушли.

Я повидала многое. Я была на штурме пиратской базы, шла с терминаторами. Это только обыватели думают, будто пиратская база – мужчины бандитской наружности, водка рекой, наркотики горой, шлюхи в ассортименте, одна другой гаже. На самом деле пираты выглядят точно так же, как остальные люди, алкоголь там дороговат, его дешевле купить в обычной федеральной колонии, и наркотики они не едят, а продают. Шлюхи есть, как везде. Но большинство мужчин живет с постоянными подружками, те рожают детей, занимаются их воспитанием, ведут дом. Ну а почему, собственно, пираты должны так уж разительно отличаться от колонистов? И вот такую базу мы брали с боем… Я шестнадцать раз ходила в Эльдорадо. Страна, очень сильно ориентированная на смерть. Убийства, в том числе и изощренные, демонстративные, рассчитанные на то, чтобы деморализовать противника, там в порядке вещей. Там в ходу публичные казни – повешение. В конце концов, я сама не ангел. Далеко не ангел.

Но такое зверство меня оглушило.

Вот каков истинный Саттанг.

Космодром Чужих, федеральное консульство, выпускник Государственного университета Земли на троне, непролазные джунгли и хладнокровное уничтожение друг друга. Просто так, без суда и следствия. Не в бою. Карательная акция. В каждой деревне есть почтарь, он перед смертью доложил коллегам, что деревня уничтожена. Теперь на пятьсот миль в округе все боятся: вдруг их тоже? Методом случайного тыка решат, что этой деревне не должно жить?

Я поняла, что среди трупов не вижу девчушку, внучку вождя, которую мы вывезли из лагеря банды. Может, сумела спастись? Надо найти.

Я стала обыскивать дома и подвалы, любые схроны. Пусто, пусто… В скотном сарае под копной сена что-то лежало. Я приподняла сухую траву – и не сразу поняла, что это. Как будто крупный щенок. Мокрый, в кровавой слизи. С отрубленными лапками и выколотыми глазами, с крест-накрест разрезанным животом. Я присела над ним и увидела то, что лежало чуть дальше. Женщина. Младшая жена вождя. Она чудом убереглась от банды. Дохаживала беременность. В ее широко раскрытых глазах застыла боль, рот распорот от уха до уха. Руки связаны за спиной, ноги подтянуты к затылку. Живота не было. Его отрезали. А то, что было внутри, я приняла за щенка.

Господи. Этой девочке ведь оставалось всего несколько дней до того, чтобы родиться. Может, она даже успела вдохнуть впервые и закричать, после того как ее выдернули из матери.

К горлу подкатил комок, я зажала рот ладонью, от пальцев в нос ударило запахом крови. Я едва успела отскочить от двух изуродованных тел. Меня вырвало. Потом я стояла у выхода из сарая, тяжело опираясь на косяк, и дышала. Закрыв глаза. Я боялась обернуться, боялась смотреть вперед.

Потом зашагала прочь.

Я ничем не могу уже помочь мертвым. Я должна спешить, чтобы помочь живым. Чтобы Макс, Кер, Тан и Гай Верона не сидели на колу, оскопленные и с вырванными глазами. Чтобы Санта и Дженни Ивер не остывали в грязи с распоротыми животами. Чтобы Моника и Ида родили своих малышей, а не глядели, как звери кромсают их.

В доме вождя я нашла все, что нужно. Топорики, веревки, лопату, ножи… Уложила инструменты, обвязала их. Тяжело, но донесу. Простите меня, павшие, но я не буду возвращаться через деревню. Я обойду.