Настоящие мужики детей не бросают

— Бери! — жестко повторил он. — Шестьсот твои за вчерашний обед! Я не могу допустить, чтобы мой спаситель ел мой хлеб да еще платил за него! А четыреста как угодно: хочешь, дели пополам, хочешь, отдай все Денису. Твой друг настоящий парень! Извини за эти гроши, но у меня действительно больше нет, все вложил в эту чертову парикмахерскую! Давай забирай и не ставь меня в неловкое положение!

Сан Саныч забрал деньги. Они вернулись в зал, где уже суетились официанты, расставляя тарелки и внося закуски. Денис выбрал песни Джо Дассена.

— Слушай, а все, что ты нес громилам, это правда? — усаживаясь за стол, спросил Юрий Васильевич.

Смирнов кивнул.

— И Могилевский вот так все про меня и рассказывал? — снова удивился Девятов.

— Не про вас лично, но про человека, похожего на вас. Вплоть до «вольво», на которой вы приезжали.

— Надо же, какой мастер устного рассказа! — усмехнулся Юрий Васильевич. — Вот уж не подумал бы! Он произвел на меня впечатление этакого законника, сталинских времен канцеляриста, на чье слово можно положиться!

— На меня тоже, — подтвердил Сан Саныч, — поэтому я ему и поверил. Да и описал он вас довольно точно. Я только не пойму, зачем ему это было нужно? Чтоб от меня отвязаться?

— Да нет, я думаю, тут у него какая-то своя игра с вашим мальчиком. На простака он не похож!

— Но Могилевский был готов пойти со мной в милицию и засвидетельствовать, что вы и есть вор! Ведь вас могли разыскать и официально обвинить в похищении!

— Забавно! Это уже не шутки! Мы с ним вроде бы расстались мирно…

Девятов налил всем водки.

— За тебя, Денис! Мы с Сан Санычем сегодня обязаны тебе жизнью! Хотел бы иметь такого друга!

Они чокнулись, выпили, но Девятов, съев две ложки рыбной солянки, больше не смог.

— Челюстью пошевелить не могу, — признался он. — Видит око, да зуб неймет!

— А я зато телом пошевелить не могу, — улыбнулся Смирнов.

— Нет, меня не на шутку заинтересовал этот стервятник Петр Могилевский! — помрачнев и наливая всем водки, снова вернулся к старой теме Юрий Васильевич. — Ведь он мог меня под монастырь подвести, разрушить весь мой бизнес, черт его дери, всю мою деловую репутацию! Может быть, он хотел отомстить мне таким способом?!

— За что?

Девятов с трудом проглотил ложку красной икры, выдержал паузу.

— Да я обиделся и решил немного его припугнуть! — поморщившись, махнул рукой бизнесмен. — Стал хвастаться своими связями, сказал, что у него могут возникнуть большие неприятности — субсидии на строительство легко заморозить, перенести на неопределенный срок, что, кстати, и случилось буквально на второй день после моего визита. Кстати, не по моей вине, но директор мог подумать иначе, вот и вознамерился отомстить!

— Вполне, — поддакнул Денис, до этого не встревавший в их разговор и налегавший на солянку и разнообразные закуски, выставленные на стол хлебосольным хозяином.

— Но я мог и обознаться! Такой золотой перстень с черным камнем явно не один в Москве, как не один брюнет с ямочкой на подбородке. В Анине мог появиться и похожий посетитель, а кроме того, и обида Могилевского на вас сказалась, и вот результат!

— Все могло случиться, но где теперь сына будете искать?

— Для начала придется с вами съездить в Анино и установить, где правда. Надеюсь, вы не откажетесь?

— Почту за честь оказать вам такую услугу, — улыбнулся Юрий Васильевич, — и моя машина в вашем распоряжении!

— Завтра сможем?

— Завтра? — Юрий Васильевич на мгновение задумался. — А почему бы и нет? Сможем!

8

Одна из старушек, жившая на первом этаже сорок шестого дома, показала, что около часа дня первого января в подъезд вошел молодой человек, который внешне ей был знаком. Она обратила на это внимание потому, что поджидала внука, которого послала за молоком, хлебом и кукурузными хлопьями в круглосуточный магазин. Еще через час она по фотографии опознала в вошедшем одноклассника убитого Сергея Крикунова. Правда, старушка не знала, куда он направлялся, она заметила лишь, как Сергей набирал код и входил. С другой стороны, в этом подъезде жил только один его близкий знакомый, друг Степа, и вряд ли Крикунов шел к кому-то другому. Время смерти и появления Сергея в подъезде совпадали. Кроме того, у Крикунова имелся основательный мотив убить Боброва.

— Да мало ли зачем он входил в подъезд! — сердито выговаривал старлею Волкодав, когда тот примчался к нему за ордером на арест. — Пописать зашел! Что дальше будем делать?! Что это за улика: его опознали, когда он входил в подъезд? Ну и пусть входит! Даже не в квартиру к убитому, а в подъезд! Докатились! Скоро уликой будет тот факт, что подозреваемый жил вместе с жертвой в одну историческую эпоху! Мне нужны не косвенные, а прямые улики! Всё!

Раньше начальник доверял и косвенным уликам и не брезговал экспериментами «на дожимание», но, видимо, Новый год внес резкую перемену в его методы разоблачения преступников.